Скучный треск

Павин был напуган буквально до смерти. Голый и безоружный, распростертый на земле. Поначалу он долго и громко ругался, затем попытался договориться, а теперь просто молил о пощаде. Диас спокойным голосом продолжал задавать вопросы, и то, что Рип услышал, вынудило его отвернуться, вызвало нестерпимую тошноту. Павин выложил все: о младенцах, которых продавали как скот, о работе преступной банды, о роли Сюзанны в ней. Павин назвал имя женщины, которая работала в окружном суде, крала свидетельства о рождении и подделывала их. С новыми именами на поддельных свидетельствах младенцы становились абсолютно другими людьми.

Павин рассказал все, что знал о Тру Галлахере, и Рип затрясся от гнева. Диас же, наоборот, стал более равнодушным, а его манипуляции ножом – более пугающими. Люди, которых убивали ради продажи органов на черном рынке, - Сюзанна занималась удалением органов, а Тру продавал их. В этот момент Рип отвернулся и его вырвало, его всего трясло от осознания, что его жена была таким же хладнокровным убийцей, как и этот омерзительный ублюдок, валявшийся сейчас на земле и извергавший эти мерзости.

Когда Диас задал все вопросы, он остановился, протер нож и вставил его в ножны возле своего ботинка. Он стоял, наблюдая за хныкающим, рыдающим дерьмом у своих ног, а затем достал пистолет из верхней кобуры.

Павин опять начал умолять.

Диас взял пистолет за дуло и протянул его Милле:

- Хочешь сделать это сама? - С угрожающей вежливостью поинтересовался он. - Это твое право.

Милла долго смотрела на пистолет, потом протянула руку, чтобы взять его.

- Милла! - Шокировано воскликнул Рип. - Это же убийство.

- Нет, - поправил его Диас, его тон стал жестче, а обжигающий взгляд приказал не вмешиваться. - То, что они делали, - убийство. А это исполнение приговора.

Милла взглянула на Павина, чувствуя тяжесть пистолета в руке. Это оружие было большего калибра, чем то, что она купила у Блондинки, и обеспечивало попадание в цель, видимо, поэтому Диас дал его ей. Она жаждала смерти Павина последние десять лет, мечтала прикончить его, мечтала задушить его голыми руками. Но она всегда видела себя, убивающей его в ярости, а не хладнокровно и рассудительно.

Павин умрет сегодня ночью. Это решено. Если она не убьет его, это сделает Диас. Он предлагал ей возмездие за то, что совершил Павин.

Медленно она подняла пистолет и прицелилась. Павин закрыл глаза и вздрогнул, ожидая звук, который он уже не сможет услышать вживую.

Милла не нажала курок, а ее рука начала дрожать под тяжестью пистолета.

Павин открыл глаза и рассмеялся. Так или иначе, он умрет сегодня ночью, и он это знал. Ему было без разницы, кто нажмет на курок, но если у него есть последняя возможность помучить ее, он воспользуется этим.

– Ты глупая сучка, – усмехнулся он, затем откашлялся собственной кровью. – Ты слишком мягкотелая, слишком беспомощная. Твой глупый мальчишка был тоже мягким и беспомощным, но заказчик хотел милого мальчика. Он любил маленьких мальчиков. Поняла, шлюха? Твоего парнишку продали любителю мальчиков, который хотел вырастить собственного маленького возлюбленного раба. Твоему пареньку, вероятно, уже это нравится; нравится иметь его в своей…

Последние отвратительные слова так никогда и не были произнесены.

Диас все устроил. Он оставил тело Павин там же, чтобы его нашли, его одежду и документы аккуратно свернул и положил на землю возле тела, сверху прижал большим камнем, чтобы все оставалось на месте.

Были еще пара пистолетов, о которых стоило позаботиться – он не уничтожил их, как обычно делали Милла и Брайан, вместо этого они забрали их для дальнейшего использования. Его собственная машина была неподалеку: он прилетел в Чиуауа, затем уладил пару дел, о которых не распространялся, и отправился на машине в Хуарес. Это был не один из пикапов, которые Милла видела раньше, казалось, у него неиссякаемые ресурсы. Он организовал, чтоб их подобрали при пересечении границы, как и раньше, позвонил Бенито и сказал где забрать машину, на которой приехали Милла и Рип, и затем перевез их через границу.

Рип и Милла молчали всю дорогу, шокированные произошедшими этой ночью событиями. И только когда Рип открывал свою машину, он поднял полные страданий глаза:

- Я не могу идти домой, - сказал он. - Не смогу опять на нее смотреть. Что теперь будет? Ее арестуют?

- У меня нет доказательств, - ответил Диас. - Если бы мы были в Мексике… – он остановился и пожал плечами. Если бы они были в Мексике, Тру и Сюзанна уже были бы в тюрьме, и не пришлось бы выдвигать обвинения семьдесят два часа... или так долго, как могло понадобиться. Но это Штаты, и на то, что мертвая мексиканская мразь им якобы рассказала, в полицейском участке не обратят внимания. - Но теперь мы знаем, где искать, и здесь есть люди, разбирающиеся в таких делах лучше меня: я передам им информацию.

Рип выглядел удивленным:

- Что ты имеешь в виду? Ты что-то вроде… то есть, хотел спросить, ты работаешь официально?

Диас не ответил на вопрос.