Скуф. Маг на отдыхе 4

Сильная в компании альтушек и несомненно одарённая, когда дело заходило про техномагию, сейчас шаманка ничего не могла предъявить кенгурам. Некгурям? Множеству кенгуру, короче говоря.

Она до сих пор даже на остров к ним попасть не могла. Светилась как новогодняя ёлка, усиливала свои физические параметры благодаря маленьким духам-помощникам, выставляла щиты и с кастетами наголо бросалась на штурм.

Но-о-о-о…

Всё тщетно.

Боксировать сразу с четырьмя-пятью кенгуру, которые тут же брали её в кольцо, она не могла. Пропускала сразу же и отовсюду. Притом ведь не дружеские щелбаны пропускала, о добрые такие шлепки мускулистыми руками, которые до кучи были ещё и в камень закованы. Предполагаю, что вес кенгуриного кулака влиял на силу удара прямо-пропорционально. Били монстры действительно сильно.

Да и действовали совсем не как второстепенные злодеи из фильмов про боевые искусства. Нападали не по очереди, а прямо вот толпой наседали. Подло, нагло, как гопота из подворотни — лишь бы насовать.

Щиты шаманки проседали, слабли и вот, очередной удар, на сей раз с двух мускулистых ног, отправлял Шаму в полёт над болотом.

Первые несколько раз она взывала к моему здравому смыслу:

— Не, ну вы видели⁈ — указывала она на кенгуру. — Как мне с ними драться-то⁈

Потом взывала к жалости:

— Ну, Василий Иванович, ну, не заставляйте!

Однако всё равно возвращалась и возвращалась на злосчастный островок за тем, чтобы огрести. Но! Всё по плану. Всё идёт именно так, как надо. Я же говорил, что моя главная цель — просадить девок по мане до нуля.

Ну так вот именно этим мы сейчас и занимаемся.

— Василий Иванович, а давайте мы ей хотя бы площадку немножечко расчистим? — спросила сердобольная Стеклова. — Чтобы она на берег выбраться смогла? Закрепится, а дальше пусть сама пробует.

— Нет.

— А-а-а…

— Нет.

— А может…

— Нет!

И снова Шестакова орёт со злости, и снова духи начинают вокруг неё свой танец, и снова она самоотверженно бросается на кенгуру. Бьёт прямо в морду первому попавшемуся, отчего его челюсть становится самостоятельной и обособленной от остального черепа. Бьёт второму в грудак и, судя по реакции кенгуру, который тут же отпрыгивает за спину товарищей, ломает ему рёбра. Бьёт третьего — уже наотмашь и куда попало, потому как со всех сторон полетела ответка.

Вот она теряется в мелькании каменных кулаков и вспышках щита, который пока что поглощает удары. Вот снова орёт и бросается вперёд, прикрывая голову руками в попытке хотя бы одной ногой шагнуть на остров.

И вот летит обратно.

— Сука, — на сей раз Шестакова решила даже не вставать. Как плоский камушек-лягушка, она пропрыгала по болотной глади до небольшой мшистой кочки; на ней и разлеглась. — Сука-сука-сука. Грёбаные кенгуру…

— Кадет Шама! — крикнул я. — Вставай, простудишься!

О, этот взгляд! «Я нагажу тебе в тапки», — как бы говорил он. И не был бы я командиром подразделения «Альта», уверен, что Шестакова поступила бы со мной именно так. Но стоит отдать ей должное!

Злая, как чёрт, и усталая, как сама усталость, Ксюха поднялась и двинулась огребать снова. На принцип пошла.

— Василий Иванович, ну, может, хватит над ней издеваться? — чтобы сказать это, Ромашка не поленилась обернуться обратно в своё человеческое амплуа. — Ей же больно.

— Во-первых, я не имею привычки издеваться над своими бойцами, — ответил я. — А, во-вторых, ничего ей не больно. Обидно разве что…

За этим я следил внимательно.

Да и Фонвизина, которая как могла изображала безучастный вид, тоже на самом деле страховала шаманку. Артефакт «Алого Спасения» витал у неё над плечом и светился от резерва лекарской силы, заранее в него влитой. Уверен, если вдруг что пойдёт не так, шарик Фонвизиной во мгновение ока окажется рядом и спасёт.

Но пока, как я уже и говорил, до такого не дошло.

Даже близко.

Щиты до сих пор защищали шаманку от всего. Так что ни синяка на ней не было, ни царапины. А ушибы — ну тут уж извиняйте. Когда тебя швыряют, как мешок со всяким-разным, тут хочешь не хочешь, а испытаешь некий дискомфорт.

— А-а-а-а-ААА! — зарычала Шама после очередной неудачи.

Молниеносно вскочила на ноги, даже не думая передыхать и уверенно затопала обратно. И уже через секунду:

— Оо-о-о-о-о-ооо! — полетела обратно.

Упорная, блин…

Это хорошо.

А мана у неё тем временем всё не заканчивалась и заканчивалась. Куда только в ней столько умещается? Как она вообще её черпает? Откуда? Мне кажется, в её случае настырность служит эдаким генератором.

Однако всему на этом свете обязательно наступает конец.

В очередной раз отряхнув с себя водоросли, Шама начала напитываться силой и зажгла татуировки, но они вдруг… погасли. Затем снова зажглись, снова погасли и начали моргать. На это зрелище идеально было бы наложить звукоряд тарахтения стареньких жигулей, которые не хотят заводиться на морозе. Ну или сломанной бензопилы.

— Тах-тах-тах-тах, — у Шестаковой реально не получалось «включиться».

— Трах-тах-тах-тах, — не получалось запустить дар.

— Тах! Тах! Трах-тах-тах-тах! — хоть с толкача помогай; только бы знать, как и куда толкать.