Скульптор и Скульптура

Володя не спорил. В нём жила какая–то мудрость ламы. Он не делил людей на мужчин и женщин, плохих и хороших. Философия его была проста. Раз есть армия, значит есть и приказ, который не нужно обсуждать, а нужно выполнять. Потом он привык, что на него в основном орут все вышестоящие «отцы — командиры», а здесь его просили и даже повышали до капитана. Кроме того, его звали в тыл, куда, как известно, зовут только умных.

Офицеры заключали пари на предмет продолжительности его службы на новой должности. Солдаты посмеивались. Все были в курсе истерик, интриг, творящихся в этой бабьей роте.

А дальше произошло чудо. Володе хватило ровно одного месяца, чтобы в его «хозяйстве» наступил мир и порядок. Процесс воспитания он провёл блестяще. Сергей даже начал почитывать книги о буддизме, присматриваться к ламам и захаживать в буддистские храмы, которые в тех местах редкостью не были.

Военную операцию бурят провёл с блеском, видимо это была, действительно, его лебединая песня. Володя дней десять терпеливо слушал жалобы одних стерв на происки других. При этом он делал вид, что не замечает подмигиваний и намёков. Он что–то рисовал, привязывая события ко времени, а сам, как потом понял Сергей, постоянно размышлял, кому бы всё это «сбагрить». Здесь его мысли были очень созвучны мыслям Сергея. Сергей тоже всегда считал, что должны быть желающие выполнять его работу, надо их только найти. Из сорока женщин Володя выделил двух. Они были не молоды, разного ума и разного темперамента. Одна была глуповата, с заторможенным мышлением, но красива. Её красоту «подруги» ей простить не могли. Вторая была не красивая, но хитрая, а главное работящая и очень, как её определил бурят, «языкастая». Она в основном и вносила раздор. Они были не молоды, они были ничьи и поэтому готовы буквально на всё. Готовы не из корысти, а из–за жизненного разнообразия или наоборот однообразия.

Володя не был знаком с толкованием христианских грехов. Ему хватало буддизма, но он знал, что письменная форма грехов была почти одинаковой, понимание разным. Просто ламы были много старше христианских священников и о начале жизни знали значительно больше. Володя «пожертвовал» собой и стал любовником у обеих дам.

Одну, красавицу, он в основном поругивал в назидание остальным. Ругаться он правда не умел, но волнение изображал хорошо, и то повышал ей квалификацию, то снова понижал, то давал ей надбавку к окладу, то не давал. Ей было абсолютно всё равно, так как с его приходом она жила только им одним, другие страсти для неё закончились.

Второй даме, не красивой, но языкастой, он обеспечил быстрый карьерный рост до звания «старшины», что по сути было справедливо, ибо она работала и главное ей нравилась служба.

Остальные 38 барышень запутались в этих ассиметричных отношениях и успокоились. Их женскому уму было понятно, что красивую он любит, и потому не выгоняет, а за хитрую и умную спрятался и тоже не выгоняет.

Володе, конечно, было нелегко, но к делу это уже не имело никакого отношения.

Сергей как–то заметил Володе, что его тёска, при наличии бурятских корней, был просто обречён на успех, тем более в окружении, примерно таких же женщин.

Володя впервые на памяти Сергея расхохотался.

Сергей почувствовал, как мало известно народам друг о друге, и как всё тесно взаимосвязано: мужчины, женщины, народы.

Глава двадцать третья Ритм

Бог предупреждал Адама и Еву не есть яблоко раздора. Но нигде не сказано, предупреждал ли он остальных обитателей райского сада не грызть эти самые яблоки. Скорее всего, нет. Люди в райском саду всё–таки были самыми недисциплинированными, хотя и совершенными творения Бога. Но, опять же нам неизвестна трактовка Бога своих самых совершенных творений.

То, что люди придумали на свой счёт: цари природы, где природа по умолчанию подразумевается, как кладовая разного хлама, из которого его величество человек изготовляет «царский» продукт, ни в какие ворота не лезет. Тем более, обратно в ворота райские. Пока ворота открыты только в одну стороны: из рая. Человечество явно обиделось на Бога и придумало свой собственный путь.

Отец и сын Дарвины, на радость таким же умникам, всю свою жизнь разгибали человека с помощью труда из согбенной, бегающей на четырёх лапах обезьяны в то, что звучит гордо, в человека. И разогнули, правда, при этом не заметили, что в стаде обезьян жизнь устроена более правильно, чем в стаде людей.

Хотя им, людям, не нужно было даже зрение напрягать, чтобы увидеть, как молодой, например, орангутанг, решивший улучшить стадо и начавший «кошмарить» молодых и не очень орангутангок, бывает быстро остановлен «советом старейшин», старых и мудрых орангутангов, которые хоть каждый в отдельности и слабее, но вместе по шее могут дать и молодому. И молодой, задиристый орангутанг вынужден слушаться. До него начинает доходить, что чего–то он ещё не знает, а раз не знает, то лучше не лезть.