Скульптор твоего тела

— Да сейчас, — покачал головой я. — Разбежались, как же! Просто у нас адамы не проявляют себя и мало кому о них вообще известно. Но если узнают, конечно, сразу же припрягают. По крайней мере, сейчас это так.

— Это правда? — удивилась Лора.

— Правда. Это всё или есть другие привилегии Срединного мира?

— Нет, не всё, — покачала головой единственная девушка на целых десять квадратных километров этого мирка. — Это даже не главное, есть нечто гораздо более важное. Только в Срединном мире адам может развивать свои способности дальше Лекаря. В остальных мирах Лекарь — это предел для любого адама.

— Фигасе, — я уселся поудобнее. — Ну, давай уже, колись до конца. Какие еще дары есть, кроме Лекаря?

— Я знаю только два, но это не значит, что я знаю все.

— Какие два? — поторопил я.

— После Лекаря идет Фокусник, после Фокусника — Маг. Больше, правда, не знаю.

Я задумался, припоминая, что отец что-то называл что-то еще, но я тогда не очень понимал, поэтому сильно не расспрашивал.

— И что же могут Фокусник и Маг?

Она пожала плечами:

— Откуда я знаю, никогда их не видела. Хотя, Игорь, твой отец, явно выше Лекаря. Но кто он, я не знаю. Сам спроси при встрече.

— Обязательно, — пробормотал я, — как только, так сразу. А чем хоть они друг от друга отличаются? Ну, Фокусник от Мага?

— А чем вообще фокусник от мага отличается, сам подумай, — она посмотрела не меня с некоторой издевкой во взгляде.

Я глубоко вздохнул, открыл рот и… закрыл. Так-то все понятно, маг творит чудеса, а у фокусника только их видимость, пусть и очень ловкая, зачем повторять очевидное? Но Лора молчать не стала:

— Для обычного человека, думаю, разницы нет в том, как именно что-то получилось, если он не знает что вот это — фокус, а вот это — настоящая магия. Он видит лишь удивительное превращение. Думаю, фокусник отличается от мага тем, что он не может творить истинные чудеса. Все его чудеса, скажем так, рукотворные, но от этого не менее эффективные. Вот только если Фокусник ограничен в своих возможностях рамками фокуса, то у Мага такого ограничения нет. Наверное, — подумав пару секунд, добавила она.

Как интересно! Надо будет это обдумать и поговорить с кем-то более компетентным. Например, с кем-то из моих предков, ведь они адамы Срединного мира. Я а вообще какой-то неправильный адам, которого не готовили, ничего не рассказывали и, более того, от которого все скрывали. И даже после того, как секрет был раскрыт, мне, по сути, ничего так и не рассказали, отделавшись общими ответами. Ладно, все это рано или поздно выясниться, хотя лучше бы раньше. Трудно блуждать одному в темноте неведения.

***

А потом была еще одна совершенно безумная ночь, поскольку каждый из нас понимал, что она, скорее всего, последняя для нас. Может быть, не вообще последняя, поскольку Лора научила меня, как до нее, образно говоря, «дозвониться» и даже дала «ключ» от своего мира. Сказав при этом, что, если совсем некуда будет бежать, то можно бежать сюда. Но, предупредив, что если я просто захочу наведаться, так сказать, с дружеским визитом, то лучше сначала «позвонить», во избежание, по ее выражению, различных недоразумений. И я с ней был согласен, в таких делах лучше не знать и не видеть ничего такого, что может потом неприятным образом сказаться на твоих отношениях с женщиной. Допустим, у нее будет кто-то другой, вот зачем мне это знание? Ничего хорошего оно мне не принесет. А если я не знаю, то, как говорится, и сердце не болит и наших бурных встреч ничто не омрачает.

Отец пришел, когда мы завтракали. Вилора первая заметила его, спокойно и не торопясь шагавшего к нам из леса. Когда он подошел, мы обнялись с ним по очереди, сначала я, потом — Вилора. Словно вчера расстались, словно и не было этих лет.

— Ты прекрасна, Лора. Уверен, своей красотой ты затмишь любую красавицу во всем Веере! — рассыпался он в комплиментах. Лору они не смутили, она лишь улыбнулась и кивнула на меня:

— Все благодаря твоему сыну, Игорь.

— Слышал, слышал, о твоих успехах, сын, — отец похлопал меня по плечу. — Покажешь пояс?

Я даже немного смутился и почувствовал себя школьником, которого папа хвалит за пятерку. Не было этого в моей жизни, к сожалению, а вот сейчас как-то нахлынуло вдруг. И я сходил за поясом, который отец потом долго вертел в руках так и этак, нахваливая.

— Ладно, — вдруг оборвал я это представление, — сцена встречи отца и сына разыграна гениально. Садись, перекуси, с дорожки, Вилора сегодня блинов напекла со сметаной и творогом.

Отец как-то грустно и понимающе улыбнулся, но сел без комментариев и оправданий, что говорит о его уме, как минимум. Оправдываться вообще дело всегда неблагодарное и проигрышное. Оправдываясь, ты словно бы официально признаешь свою неправоту, но просишь учесть смягчающие обстоятельства. Прошу не путать с объяснением своей позиции, если тебя об этом просят.

Поболтали о том, сем. Я уже хотел спросить, что нового за эти годы произошло дома, в Срединном мире, но вовремя вспомнил, что ничего там не произошло. С точки зрения данного пространственно-временного континуума, конечно.