Скульпторша

— Это будет Адам? — попробовал догадаться он. У священника сложилось чувство, будто Олив затеяла с ним какую-то непонятную игру. Когда он зашел в камеру, она была чем-то занята, но сразу принялась суетиться, словно ждала его или еще кого-то, кто мог бы скрасить ее одиночество.

У головы глиняной фигурки разместилась вертикальная колбаска.

— Каин, — спокойно произнесла Олив, взяла карандаш и прилепила его к глиняной палочке так, что они образовали прямой угол. — Или Фауст. Или Дон Жуан. Какая разница?

— Разница есть, — резко ответил священник. — Далеко не все мужчины продают души дьяволу. Равно как и не все женщины двулики.

Олив таинственно улыбнулась и отрезала кусок бечевки от клубка, лежавшего на столе. Она сделала на одном конце бечевки петлю, а другой конец привязала к карандашу так, что петля оказалась рядом с головой глиняной фигурки. Наконец, она разместила в петле спичку и надежно затянула ее.

— Ну, и как? — потребовала Олив ответа.

Священник нахмурился.

— Я не понимаю. Это виселица?

Олив раскачала спичку.

— Или Дамоклов меч. Впрочем, когда Люцифер владеет твоей душой, это одно и то же.

Священник присел на край стола и предложил женщине сигарету.

— Но это не абстрактный мужчина, верно? — поинтересовался он, щелкнув зажигалкой. — Это кто-то конкретный. Угадал?

— Возможно.

— И кто же?

Она выудила из кармана письмо и протянула священнику. Он расправил листок на столе и прочитал короткое послание. Это было стандартное письмо-уведомление, которые обычно составляются на компьютере, перед распечаткой в них вставляются только нужные имена и фамилии.

Уважаемая мисс Мартин!

Пожалуйста, примите к сведению, что в связи с чрезвычайными обстоятельствами мистер Крю был вынужден взять длительный отпуск. Во время его отсутствия дела будут вести его партнеры. Пожалуйста, помните о нашем участии в вашем деле.

Искренне ваши и т. д.

Священник оторвал глаза от письма.

— Я ничего не понимаю.

Олив набрала полные легкие дыма и выдохнула на спичку. Она закрутилась, выпала из петли и угодила в лоб глиняной фигурке.

— Моего адвоката арестовали.

Священник, пораженный услышанным, продолжал смотреть на фигурку. Он даже не стал спрашивать Олив, уверена ли она в том, что сказала. Он прекрасно знал, как работает негласный «тюремный телеграф», передавая новости моментально и достаточно надежно.

— За что?

— За грехи. — Она затушила сигарету о глину. — МУЖЧИНА рождается с тем, чтобы грешить. Это касается и вас, священник. — Она пристально посмотрела на него, ожидая какой-нибудь реакции.

Он только усмехнулся.

— Возможно, это так. Но я изо всех сил пытаюсь справиться с этим.

Она взяла у него еще одну сигарету.

— Мне будет нехватать вас, — внезапно произнесла женщина.

— Когда?

— Когда меня выпустят отсюда.

Он озадаченно улыбнулся.

— Ну, это произойдет еще не так скоро. Впереди у нас еще много лет.

Она отрицательно покачала головой и смяла фигурку с окурком внутри.

— Вы меня так и не спросили, кого я изобразила в виде Евы.

«И снова ее игра!» — пронеслось в голове священника.

— Мне и не надо это делать. Я уже догадался.

Она горестно усмехнулась.

— Видимо, это так. — Олив продолжала наблюдать за ним краешком глаза. — Сами догадались? Или вам Господь подсказал? Послушай, сын мой, Олив изображает в глине свой собственный облик! Теперь ты обязан помочь ей справиться с такой двойственностью. Но не надо беспокоиться, я все равно не забуду вас за все, что вы здесь для меня делали, когда выйду отсюда.

Что она от него добивается? Неужели он должен поддакивать ей, уверяя, что она действительно выйдет из тюрьмы в ближайшее время? Или, наоборот, спасти ее от этих фантазий? Он тихо, почти беззвучно вздохнул. Конечно, все было бы проще, если он испытывал к ней симпатию. Но это было не так. И в этом тоже проявлялась его греховность.

ГЛАВА 19

Олив смотрела на Роз с подозрением. Удовлетворение румянцем раскрасило щеки журналистки.

— Вы выглядите по-другому, — обвиняющим тоном начала Олив, как будто то, что она увидела, ей не понравилось.

Но Роз отрицательно покачала головой.

— Нет, все остается по-прежнему. — Да, ложь иногда заставляла ее чувствовать себя в безопасности. Роз подумала, что Олив может посчитать ее предательницей, если вдруг она появится вместе с тем полицейским, который арестовал ее в свое время.

— Вы получили мое послание вечером в прошлый понедельник?

Олив, напротив, выглядела сегодня отвратительно: грязные волосы сальными прядями свисали по обе стороны ее совершенно бесцветного лица. На рубашке впереди виднелось пятно засохшего кетчупа, а запах пота становился почти невыносимым в тесной комнате. Она тряслась от раздражения и сурово хмурилась, словно готова была отвергнуть любое предложение, услышанное от Роз. Олив молчала.

— Что-нибудь случилось? — Роз постаралась, чтобы голос ее прозвучал ровно.