Скульпторша

— Выходит, Олив вела себя очень странно еще до убийства?

— Нет, — вынужден был признаться мистер Кларк. — Ведь я уже говорил вам, что если бы знал о том, что она сделает, то не стал бы. — он задумался, подыскивая нужное слово, — поддерживать наши отношения.

Хэл решил изменить подход.

— Скажите, а в каких отношениях вы были с отцом Олив?

Он еще сильней сдвинул колени, сжимая руки.

— В дружеских.

— Насколько дружеских? Мистер Кларк вздохнул.

— Неужели сейчас это имеет какое-то значение? Все давно прошло, а Роберт уже умер. — Он перевел взгляд на окно.

— Да, это имеет большое значение, — резко вставил Хэл.

— Мы были очень дружны.

— Между вами были сексуальные отношения?

— Не очень долго. — Наконец, ладони вырвались из заточения, и мистер Кларк закрыл лицо руками. — Сейчас это звучит отвратительно, но на самом деле тогда мне все казалось иначе. Вы должны понять, каким одиноким я чувствовал себя. Бог свидетель, она в этом не виновата, но все дело в том, что моя жена никогда не была для меня настоящим товарищем. Мы поженились поздно, детьми так и не обзавелись, а на голову она была слаба с самого начала. Не прошло и пяти лет нашей совместной жизни, как я превратился в ее личную няньку. Я оказался заключенным в собственным доме вместе с человеком, с которым даже нельзя пообщаться. — Он болезненно сглотнул и поморщился. — Дружба с Робертом стала для меня единственной отдушиной, а он, как вам, известно, был гомосексуалистом. Его женитьба также оказалась для него тюрьмой, хотя причины у нас были разные. — Он прижал к переносице большой и указательный пальцы. — Сексуальная сторона нашей дружбы стала лишь побочным этапом обоюдной зависимости друг от друга. Для Роберта она имела огромное значение, для меня практически никакого. Хотя должен заметить, что в то время, на протяжении трех или, может быть, четырех месяцев, я искренне считал себя таким же гомосексуалистом, как и Мартин.

— А потом вы неожиданно влюбились в Олив?

— Да, — тут же признался мистер Кларк. — Она была очень похожа на своего отца: такая же умная, чувственная и очаровательная, когда ей этого хотелось. Олив понимала меня и сочувствовала. Она ничего не требовала от меня в отличии от моей жены. — Он вздохнул. — Кажется странным, если учесть, что произошло позже. Но мне с ней было удивительно спокойно и удобно.

— Скажите, Олив было что-нибудь известно о ваших отношениях с ее отцом?

— Если да, то узнала она это, конечно, не от меня. Во многих вещах она оставалась очень наивной, как ребенок.

— А Роберт, соответственно, ничего не знал о вас и Олив.

— Совершенно верно.

— Значит, вы играли с огнем, мистер Кларк.

— Я не хотел, чтобы так все получилось, сержант. Но от меня ничего не зависело. Единственное, что я могу сказать в свою защиту, так это то, что как только я полюбил Олив, то сразу же прекратил. — он замялся, подыскивая нужное слово, — интимные отношения с Робертом. Но при этом, разумеется, мы оставались добрыми друзьями. Было бы жестоко с моей стороны прекратить с ним всяческие контакты.

— Вот дерьмо! — резко перебил его Хэл. — Вы не хотели, чтобы кто-то узнал о вашем секрете. Мое мнение таково, что вы продолжали спать с обоими и наслаждаться этим вдвойне. И вы еще находите наглость сказать, что не испытываете никакого чувства ответственности!

— Почему я должен что-то испытывать? — вдруг воодушевился Кларк. — Мою фамилию никто из них не упоминал. Вы, что же, хотите сказать, что я каким-то образом случайно ускорил события, и трагедия случилась раньше?

Роз пренебрежительно усмехнулась.

— Вы не задумывались над тем, почему после убийства Роберт Мартин перестал даже разговаривать с вами?

— Полагаю, что он был чересчур расстроен происшедшим.

— А мне кажется, когда человек обнаруживает, что его любовник успел соблазнить его дочь, он испытывает нечто большее, чем простое расстройство, — иронично заметила Роз. — Конечно, вы ускорили события, мистер Кларк, и вам это хорошо известно. Но вы, конечно, все равно ничего бы не сказали никому из семьи Мартинов. Вы бы предпочли, чтобы они погибли все, но только чтобы при этом ваша тайна осталась при вас.

— Разве такое поведение неразумно? — запротестовал старик. — Никто не мешал им упомянуть обо мне. Но они почему-то предпочли промолчать. И чем бы помогло делу, если бы я раскрыл эти тайны? Все равно Гвен и Эмбер были мертвы. И Олив все равно бы пришлось отправиться в тюрьму. — Он повернулся к Хэлу. — Я теперь сожалею о том, что вообще связался с этой семейкой, но я не могу понять, почему именно моя связь с ними привела к трагедии. В том, что я делал и как вел себя, не было ничего противозаконного.

Хэл снова принялся рассматривать пейзаж за окном.

— Расскажите нам, почему вы переехали сюда, мистер Кларк. Это было ваше решение, или того захотела ваша жена?

Он снова сунул ладони между колен.

— Это было наше совместное решение. Для нас обоих жизнь на старом месте стала невыносимой. Нам всюду мерещились призраки. И поэтому единственным разумным решением стала смена обстановки.

— Почему вы настаивали, чтобы ваш адрес содержался в строжайшей тайне?