Скульптуры земной поверхности

Новейшие исследования привели к выводу, что первичной, исходной для других является океаническая земная кора, существенно отличающаяся от так называемой переходной и материковой как химическим и минералогическим составом, так, естественно, и физическими свойствами. Но если это так, то следует допустить, что и преобладающий на больших пространствах ложа Мирового океана равнинный рельеф в историко-генетическом отношении является исходным для нашей планеты[2]. Как мы видели на гипсометрической кривой, ложе океана играет роль плато, или плоскогорья, лишь для глубоководных желобов. В этих сравнительно узких, обычно дуговидных подводных впадинах, расположенных с внешней морской стороны островных гирлянд, подобных Курильско-Японской, глубины океана достигают максимальных значений. Так, Курило-Камчатская впадина достигает глубины 10 382 м, Филлипинская — 10 540 м, а глубочайшая в мире Марианская — 11 034 м, тогда как средняя отметка ложа Мирового океана — около 4000 м. Оказавшись на дне подобной пучины, наблюдатель видел бы перед собой склоны высочайших гор, притом огромной крутизны. Кстати сказать, швейцарский ученый О. Пикар еще в 1960 г. опустился в Марианскую впадину в батискафе.

Грандиозные океанические желоба интересны не только как формы рельефа и как выраженные на поверхности дна океана тектонические структуры. О них мы с уверенностью можем сказать, что они созданы абсолютными опусканиями.

Обратим теперь внимание на другие особенности ложа Мирового океана. Нетрудно заметить, что лежащие глубже 4000 м абиссальные равнины на океанической и промежуточного типа земной коре, вместе взятые, составляют, что называется, фоновый рельеф Земли в целом, так же как фоновый рельеф суши составляют континентальные равнины и низменности. Эти последние приподняты над абиссальными равнинами океана примерно на ту же высоту, что и высокие нагорья материков над великими материковыми равнинами. Такое сопоставление дает нам возможность предположить, что процесс создания гор на суше принципиально не отличался от создания материков на «фоне» океанов. Добавим к этому, что надстройки материков над океанической корой, вторичны и с геологической точки зрения. Отсюда горообразование как явление возвышения отдельных частей суши вместе с тем есть явление вторичное и производное от глубинных процессов — явление производное и вторичное по отношению к рельефу равнинному. Вывод о том, что плоский рельеф глубоководных океанических равнин: действительно первичен, а выпуклости материков и глубоководные желоба вторичны, приводит нас к заключению, что океаническое ложе надлежит рассматривать не как относительное опускание по сравнению с материками и не относительное поднятие по сравнению с глубоководными впадинами, а как некоторый устойчивый глобальный уровень, если и меняющийся, то в течение огромных промежутков времени. Да и трудно представить себе причины подобных изменений. Если мы и в этом случае сошлемся на изменение земного радиуса в сторону укорачивания или удлинения, то окажемся вновь перед пока неразрешимыми и вдобавок противоположными гипотезами.

С приведенными доводами следует согласиться лишь в том отношении, что океаническое ложе подвержено относительно очень слабым и медленным экзогенным изменениям своего подводного рельефа. Однако здесь следует сказать о том, что, во-первых, по существующей гипотезе «спрединга» (т. е. расширения ложа океана, идущего в горизонтальном направлении в обе стороны от срединноокеанических хребтов), должны происходить какие-то существенные внутренние, т. е. подповерхностные, деформации океанического ложа, а во-вторых, что само существование островных гирлянд и глубоководных желобов, и по гипотезе спрединга, и по всяким иным представлениям, свидетельствует о совершенно особом, неустойчивом геоморфологическом режиме краев океанических понижений.