Скупые годы

- Надо, Вова, надо. Учиться там станешь. Отец об этом всю жизнь мечтал. Он очень хотел, чтобы ты учился. И в письмах с фронта часто писал. Он ведь за нас погиб. За нас. За то, чтобы ты учился. Мать задумчиво погладила Валюхины волосы и прижала ее к себе.

Мама, милая моя мама...

Я отвернулся, тяжело вышел из комнаты и бесцельно направился в лес.

В низинах, на сочной молодой отаве, густой сединой лежал иней. Отава затвердела. Сухо шуршала под сапогами.

В лугах тишина. Прозрачная, пустынная осенняя тишина. Птицы давно улетели на юг.

Справа от меня на блеклом жнивье одиноко маячила необмолоченная скирда ржи. Подле нее стояли трактор и молотилка. Людей не было. И трактор и молотилка угрюмо молчали.

Слева, на просторном колхозном огороде, блестели крупные обледенелые кочаны капусты, поникшей травой лежала густая морковная ботва.

Я повернул к реке.

От студеной воды почувствовал озноб.

Я передернул плечами и тихо побрел вдоль крутого берега.

На противоположной стороне с песчаной косы стыдливо заглядывали в реку оголенные ракитовые кусты.

Зябко тинькнула синица.

Реку я перешел вброд. За рекой лес. Осиновый, горький, задумчивый. Под ногами пожухлые багровые листья. Багровое солнце зацепилось краем за горизонт.

Я шел и мучительно думал о Люське, о матери, о сестренке, об отце.

* * *

Утром, еще задолго до рассвета, мать, моя больная мама, провожала меня в город.

На полу у порога стоял небольшой самодельный чемодан с бельем, на столе лежал раскрытый вещевой мешок. Мать укладывала в него горячие лепешки.

Украдкой от матери я подошел к сестренке, которая еще спала, наклонился и осторожно поцеловал ее в пухлую щеку, шепнул:

- До свидания, Валюха.

На дворе звонко пропел петух. Пропел еще раз. Ему ответил другой, третий, и вот уже по всей деревне началась разноголосая петушиная перекличка. Потом все стихло. Только в лампе коптил, тихо шипел и потрескивал фитиль, да на стене громко, торопливо стучали наши старые ходики. В комнате было тепло и уютно.

Я вздохнул. Мне вдруг захотелось забраться к сестренке под одеяло, прижаться к ней и никуда, никуда не уходить. Лежать и слушать вот эту мирную, родную деревенскую тишину.

Я тряхнул головой, сказал:

- Надо идти, мама.

Валюха проснулась. Повисла у меня на шее.

- Не пущу.

Я осторожно поставил ее на пол. Одел.

Мать прижала Валюху к себе и чуть слышно проговорила:

- Пора, Вова.

Подала мне вещевой мешок, молча убавила в лампе язычок пламени, и мы молча вышли. Молча дошли до околицы. Молча поднялись на вершину горы.

Я остановился, последний раз окинул взглядом покрытую предрассветной мглой родную котловину, по склонам которой раскинулось несколько деревень, подумал: "Отец, уходя на фронт, наверно, вот так же окидывал ее прощальным печальным взглядом", сказал:

- Не ходите дальше, мам. Дождь начинается. Настынете.

- Не забывай нас, - обнимая меня, прошептала мать. По ее щекам ползли крупные слезы.

Я вдруг увидел, как сильно она постарела...

- Мама... Разве я вас забуду. Никогда. Все, что я заработаю в городе, я буду присылать...

Я тихо отстранил ее и молча зашагал в темноту. И не оглядывался: боялся, что не удержусь, зареву. Я знал, что мать с сестренкой стоят и долго еще будут стоять все на том же месте и провожать меня, уже невидимого.

Так закончилось мое отрочество.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Оторвался я от воспоминаний, когда на улице уже начинало смеркаться. В чулан заползал полумрак.

Возле меня стояла мать. Она положила на мое плечо свою морщинистую, некрасивую, но теплую, ласковую руку, а я, как прежде, прижался к ней и поцеловал ее.

- А ты все такой же, - улыбнулась мать.

- Такой же, мама. Это вот письмо написано много лет назад, а мне кажется, что писал я его только вчера.

"Здравствуйте, мои дорогие мама и Валюха. Посылку вашу я

получил. Спасибо.

Соскучился я - страх. Так бы и сбегал к вам, да никак нельзя

работы много. Мастер не отпускает.

Высылаю вам денег 300 рублей. Не думай, я и себе оставил. Я

получил целых 600 рублей. Купи Валюхе на платье, а на сено корове я

вышлю в следующий раз. На платье я бы и сам купил, но не знаю

какого. Зашел в магазин, а материалу там - как у нас на лугу цветов,

даже в глазах зарябило. А какой лучше, не поймешь. Ты уж сама с

Валюхой подбери по вкусу.

Мама, ты пишешь, что бригадир дядя Петя часто вспоминает обо

мне. Скажи ему, что живу я хорошо. С квартиры перешел в общежитие. К

дяде Васе дочь с ребенком приехала, и мне пришлось перейти. А так бы

я не ушел. Дядя Вася прекрасный человек. Я к ним чуть ли не каждый

день захожу. Они меня чаем с повидлом угощают. Как родные. Я и

сегодня у них был. Дядя Вася все говорит: иди, говорит, учиться.

Обязательно, говорит, иди. Но ты, мама, не думай. Учиться я стану

вечером. Днем работать, а вечером учиться. Сначала на

подготовительных курсах, а потом в техникуме. Из нашей комнаты

мальчишки учатся. Говорят, что сначала трудно будет, а затем,

говорят, ничего - привыкнешь.

Вот, мама, и все. До свидания.

Т в о й с ы н В л а д и м и р.

Нет, мама, погоди. Забыл совсем. Я ботинки новые купил на

кожаной подошве.

Вот теперь все. Пиши. Жду.

В л а д и м и р".