Скверна

У дверей чайного дома Ример выхватил свои мечи и помчался в Эйсвальдр.

Они вынудили ее уйти. А теперь она в смертельной опасности.

Он задушит их всех до единого собственными руками.

Гибель

Они неспешно друг за другом входили в двери, словно располагали всем временем мира. Нолдхе Саурпассарид показалась первой. Ей скоро исполнится восемьдесят, и она должна была бы быть самой медлительной, но старшие до сих пор с уважением относились к заседаниям Совета. Она выдвинула кресло из-за стола.

– Вам не обязательно садиться, – холодно произнес Ример.

Она взглянула на остальных. Все молчали, поэтому она задвинула кресло обратно и осталась стоять. Сигра Клейв сложила руки на груди и буравила его взглядом. Для правителей страны мало что было таким же мучительным, как необходимость срочно являться на незапланированные собрания. А тот факт, что на встречу позвал Ример, только усложнял дело. Щенок, как говорила Илюме. Щенок на девятнадцатом году жизни. Ворононосец в Совете, где мало кому было меньше пятидесяти.

Они сгрудились у противоположного конца стола, на максимальном удалении от Римера. Каждое их движение цепляло нервы Римера. Пожатия плечами. Закатывание глаз. Они прятали улыбки, прикрывая руками рты. Сколько еще он выдержит? Не сходит ли он с ума?

Нет, в противном случае он сам этого не осознавал бы. Разве нет? Он уцепился за эту мысль. Гарма все еще не было. Ример позволил им подождать. Он не произнесет ни слова, пока все не соберутся. Сигра Клейв открыла рот как раз в тот момент, когда в двери вошел Гарм Даркдаггар.

Совет был в полном составе. Одиннадцать мужчин и женщин. Их должно было быть двенадцать, но Ример по-прежнему держал место Урда вакантным. Это кресло предназначено для Равнхова, какую бы цену ему ни пришлось заплатить. Настало время сделать необходимое, как говорил Свартэльд.

Не начинай дела, которого не сможешь довести до конца.

Ример повернулся спиной ко всем. Если он будет на них смотреть, то не сможет обуздать свою ярость. Он перевел взгляд в окно на полуразрушенный мост. Лед начал таять. Вода стекала по резным деталям перил и собиралась в тяжелую каплю на языке змея. Он заговорил.

– Те из вас, кто попробует отрицать содеянное, больше никогда не войдут в зал Совета. Я созвал вас сюда не для того, чтобы задавать вопросы или просить об объяснениях. Я все знаю. И сейчас я расскажу вам, что будет дальше.

Он услышал, как кто-то приближается к нему.

– Ример…

Ярладин. Буйволоподобный здоровяк с большим сердцем. Мужчина, к которому Ример с детства испытывал глубокое уважение. Единственный, кого он без боли мог слушать среди этого убогого собрания ухоженных имлингов. Но не сейчас. Время слушать миновало. Ример продолжил, не обращая на него внимания.

– Я знаю, что вы попросили ее уйти.

Он услышал бормотание. Они даже не уверены, о ком он говорит. Для них Хирка была незначительной. Забытой. Отосланной. Для них она с тем же успехом могла вообще никогда не существовать. Капля упала с языка змея. Римеру показалось, что и он тоже летит вниз, к каменному кругу, и вот-вот разобьется.

Он повернулся к ним.

– Что вы ей пообещали? Что вы дали ей такого, что она решила уйти? Отвечайте!

В его ушах звенела тишина.

– Не заставляйте меня обнажить меч…

Нолдхе вскрикнула, как юная девушка. Они сбились в кучу и тихо перешептывались. Лейвлунг Таид оттопырил ладонью ухо:

– Что он сказал? Он сказал «меч»?

Гарм Даркдаггар перекинул плащ через плечо и уверенными шагами направился к двери. Ример прекрасно знал, что его остановит.

– Если удалишься, ты больше никогда не войдешь в эти двери, Гарм!

Даркдаггар остановился. Он был практичным имлингом. Все они были практичными и преданно следовали по пути наименьшего сопротивления. Сейчас они были ненавистны Римеру сильнее, чем когда-либо.

– Все будет по-другому, – сказал Ример и услышал, как дрожит его голос. – Завтра я уезжаю в Равнхов к Эйрику. И от имени нас всех я предложу ему занять кресло Урда.

Сигра фыркнула:

– Об этом мы уже до посинения спорили. Другие наследники выстроились в очередь к этому креслу, ты не можешь…

– Наследники? Больше не существует никаких наследников. Никто не будет наследовать кресла. Никогда. Одиннадцать государств станут избирать своих представителей, которые займут эти кресла, и этот семейный Совет прекратит свое существование. Я – последний наследник, которого увидит этот мир.

– Ты – наша гибель, – прошептала Фрейд с вытянувшимся лицом. Она принадлежала к семье Вангард, и Римеру было известно, что никто из членов семьи никогда не был Ворононосцем. Теперь ясно, что и не будет. С этим покончено. Все кончено. Он оставит от Эйсвальдра один пепел, и именно так он должен поступить.