Скверная жизнь дракона. Книга четвертая (СИ)

— Мы пришли, — Налдас резко остановился. Я настолько глубоко закопался в мысли, что налетел на ксата, но мой сопровождающий не заметил этого.

— Прости, — я поспешил извиниться.

— Это я виноват, что так резко остановился. Прошу, следуйте за мной.

Налдас показал на каменное здание с широкой массивной дверью, очищенными от грязи стенами, застеклёнными окнами и рисунком на каменной стене под самой крышей. Роскошное здание в сравнении с полуразвалившимися лачугами в порту. Но такое ухоженное здание в городе было не одно. Мы пришли в его центр на самую оживлённую улицу: в толпе сновали юркие мелкие спины; равнинные эльфы с кожаными ошейниками тянули небольшие тележки; а лавочники на обочинах зазывали прохожих посмотреть на свой товар.

В банке было не менее оживлённо, и внутренняя отделка не уступала внешнему виду. Всё освещали магические камни и свечи в витых светильниках то ли бронзовых, то ли золотых. Ковры покрывали всю площадь огромного зала, заполненного людьми.

— Прошу, подождите здесь, — Налдас подвёл меня к скамейке, занятой разумными. При нашем приближении они подскочили и постарались отойти подальше, окинув нас брезгливым взглядом.

Сидя в одиночестве — я рассматривал толпящихся в зале разумных, среди которых был дворф и даже ратон без ошейника. На ногах одних разумных были надеты высокие кожаные ботинки с теснённым узором, у других же обувь украшали заплатки. У одних штаны из кожи и холщи по фигуре, у других мешковина со складками на коленях и у стоп. Кто-то отряхивал пыль с пошитых по фигуре курток и рубах, поправляя шапки с брошками на боку или без них, или просто приглаживал чистые волосы — другие не обращали внимания на пятна засохшей грязи на рукавах, а в ладонях теребили если не засаленные тряпичные шапки, то бесформенные задрипанные кошельки. У первых, помимо ненависти ко мне, на лицах отражалось нетерпение и скука; у вторых, помимо ненависти ко мне — нервозность и волнение. Практически у всех первых на запястьях виднелись браслеты, как на моей левой руке — у вторых их не было и толпились они вокруг тех, у которых подобные браслеты были.

К возвращению Налдаса разглядывать разумных мне надоело, и я просто пялился в одну точку. Ксат пригласил меня в дальнюю часть зала, где перед крепкой дверью сидела троица с мечами в ножнах. При нашем приближении они встали и поклонились нам, а на их шеях мелькнули такие же ошейники, как и охранников в порту.

За дверью шёл коридор, утопающий в свете магических светильников, с деревянными стенами с резным орнаментом и отполированным каменным полом. Дверь в конце коридора Налдас открыл без стука.

В центре богато убранной комнаты стоял стол с резными ножками и похожими на троны массивными деревянными креслами. Полы застилали ковры, стены скрывали цветные гобелены, а с потолка над нами нависала золотая люстра с магическими светильниками. А ещё в комнате был ксат, поклонившийся нам ровно в тот момент, как входная дверь распахнулась. Его синий костюм, с робко выглядывавшим на шее воротничком белой рубахи, точь-в-точь походил на такой же костюм у ксата в пещере на острове. И такой-же татуировкой на морщинистом лбу.

Ещё месяц назад я выяснил, что это никак не рисунок, а именно татуировка. Мы несколько раз попадали под дождь, моряки частенько утирали лбы, а белое изображение глаза с вертикальным зрачком, сжимаемым клыкастыми челюстями — никуда не пропадало.

— Рад вас приветствовать в отделении банка в городе людей Гантар, — сказал клерк.

— Прошу вас повторить всё, сказанное ранее, — произнёс в ответ Налдас.

Банковский служащий поклонился, приложил указательный и средний палец правой руки к татуировке и заговорил торжественно, преисполнившись гордостью перед самим собой:

— Я, Мугатон’Гостатус, перед ликом Первобогов клянусь собственной жизнью и душой, что ни один разумный и ни один древнейший, ни живущий ныне, ни живший ранее и ни живший в будущем, никаким способом никогда не узнает, кто был сегодня здесь, что он говорил и что делал, ни от меня, ни от этих стен. Клянусь своей душой и жизнью и заверяю умереть в тот момент, когда вознамерюсь прервать клятву.

Стоило ксату закончить, как его татуировка моргнула красным цветом. Я ошарашенно уставился на Налдаса.

— Всё верно. Эта священная клятва односторонняя.

— Односторонняя?

— Это означает, что разумный приносит клятву другому разумному, но клянётся самому себе. Именно поэтому не потребовалось вашего участия в ритуале.

— В ритуале, где наказание смерть?

— Самый правильный способ обезопасить нашу расу от уничтожения. Прошу вас, не забывайте, что мы зависим друг от друга. Даже если мы зависим от древнейших гораздо больше, чем древнейшие от нас.