Скверная жизнь дракона. Книга третья (СИ)

Через пять секунд раздалось похрюкивание, больше похожее на чихание старого двигателя: кабан приступил к раскапыванию корней. Вскоре он получит по хребтине толстой веткой и завизжит на всю округу. Но визга так и не последовало. И через десять секунд. Двадцать. Полминуты и лишь скверное похрюкивание слышалось за моей спиной. Меня заинтересовало необычное поведение древня, и я быстро вернулся.

Скверный кабан действовал, как и должен: ковырял клыками и рылом землю около корней древня, но вот сам древень никак не реагировал. Скорее всего, это какой-то неправильный древень: один из его толстых корней подобно щупальцу осьминога выгнулся и прижался к шершавому стволу. Кабан прекратил раскидывать землю и своим раздвоенным гибким копытом стал гладить откопанный корень. Вскоре он прижался к стволу, древень никак не отреагировал, а порченная свинина принялась раскапывать следующий корень.

Я подошёл поближе и встал в трёх метрах за спиной кабана. Стало понятно, что именно раскапывало порождение.

У каждого поднятого корня с боков свисала мишура коротких и едва заметных волосков, а у каждого вкопанного в землю корня эти волоски уходили вглубь земли натянутыми струнами. Вот по ним-то кабан и водил раздвоенным копытом. Проведёт копытом и замрёт на секунду, прислушиваясь к древню; вновь проведёт и вновь замрёт; и будет повторять, пока корень не вытащится из земли. Я насчитал восемь таких корней по всей окружности ствола. Они выделялись от других более насыщенным цветом апельсиновой корки. За это время кабан успел поднять целых пять корней, так что я решил дождаться конца.

Когда последний корень прижался к стволу древня — тот весь задрожал. Где-то сверху послышался треск ветвей, будто древень отплетал свою крону от других деревьев. Казалось, что сейчас он разорвёт кабана на мелкие ошмётки и засунет в зёв — но вместо этого древень полностью вытащился из земли, приподнялся на полметра. И на ползучих, извивающихся корнях отправился на восток, раскачиваясь в такт ветру.

Стоило древнью пройти пять метров — как у него снизу выпало что-то сферической формы, размерами с футбольный мяч. Увидев отблеск металла, кабан постарался как можно быстрее добраться до этого шарика и вгрызться в него клыками. Послышался треск ломаемых кирпичей об арматуру. Ветер принёс запах. Мой рот наполнился слюной. Пахло свежеобжаренными грецкими орехами, топлёным коровьим молоком и шоколадом.

Вскоре кабан закончил трапезу и побрёл на запад, оставив после себя кучу ошмётков. Пройдя мимо меня в тридцати сантиметрах, порождение никак не отреагировало, словно дракона в облике ящеролюда вовсе не существовало.

Место трапезы кабана манило к себе. Раздробленная сантиметровая скорлупа на гранях поблёскивала как начищенная медь, а сами края были слега острыми. Один из кусков оказался гораздо крупнее остальных и лежал внутренней стороной на земле. Размером с ладонь, он был практически невесомым: грамм сто, не больше. Его содержимое притягивало. Бордового цвета с фиолетовыми прожилками, по консистенции напоминавшее твёрдый пудинг, и так заманчиво пахло, что я едва успевал глотать слюну.

Счистив землю и грязь — я подцепил немного скверного пудинга пальцем. Принюхался. От наивкуснейшего запаха в животе заурчало. Я приоткрыл рот, но тут же завертел головой, осматриваясь и выискивая того негодника, что решил подсматривать за мной. Ведь, по сути, я собирался облизать… раз зёв у древня сбоку, а гравитация давит всё вниз… Не, лучше об этом не думать.

Никого в округе не было. Я приоткрыл рот и положил кончик пальца с «пудингом» на язык. И чуть не откусил себе палец. Языка коснулся вкус шоколадного мороженого с орехами. У меня задрожали руки. Я всеми силами сдерживался, чтобы не слизать всё в одно мгновение — но справился с нахлынувшей жадностью, хоть руки всё ещё мелко дрожали. В создании громогласно складывалась картина устройства скверных мест и их обитателей.

— То есть ты, — ошалев от происходящего, я тыкал пальцем в сторону цветастого леса. — Ты хочешь сказать, что вот это вот всё… взаимосвязано? Не, это уж совсем из ряда вон выходящее! Но тогда вот это всё…

Погрузившись в неостановимый поток мыслей — я на автомате побрёл в сторону нормальной земли. Свободный от порчи островок, к которому я направлялся, был небольшим и круглым. Примерно километра три в диаметре, где обычная земля лишь центральный километр, а боковые — преддверье скверны.

Меня интересовал тонкий проход дороги жизни на западной части этой зоны. Он тянулся километра два и вливался в другую свободную зону, уже большую по размерам. Она шла на запад и в середине загибаясь к северу. Вот как раз в верхней точке загнутого островка я планировал устроиться на привал.