Скверная жизнь дракона. Книга третья (СИ)

Острия горной цепи выглядывали из-за горизонта, где-то там находилось моё временное пристанище. Всё же, стабильная у меня жизнь: в своей истинной форме я жил в пещере; и в форме ящеролюда я так же живу в пещере. А стабильность — признак качества, так что следовало стабильно выдвигаться к стабильной орочьей стоянке.

Сегодняшняя тренировка закрепляла всё опробованное ранее: парирование нежити и отвод в сторону, различные подсечки, уклонения и точные удары остриём в голову. Но без кожаной обмотки по центру посоха неудобно: руки постоянно скользили и центр масс распределился по всему древку, но следовало привыкать сражаться без обмотки.

Придя к оркам, я первым делом направился к воткнутой в землю палке. Мокасин пропал, а вот шило с рубахой и юбкой всё ещё были на месте. Поплутав по вчерашним местам, гардероб пополнился ещё двумя рубахами, юбкой, штанами, и двумя левыми мокасинами.

— У тебя явно нездоровый фетиш на обувь, притом правую, — я посмотрел на скверный лес. Тот в ответ громко зашуршал искорёженными ветвями.

Так, всё, пора приниматься за дело. Шизофрения — это никогда ты разговариваешь с деревьями, а когда деревья тебе отвечают. Но всё же скверна — явно фетишистка. И я более чем уверен, что скверна — это больная на всю голову шлюха, с перекрученной волей, извращёнными желаниями и каким-то неправильным чувством прекрасного. А ещё она до жути обидчива. Только это объясняет существование вышедшего из глубин орочьей стоянки нечто, явно умоляющее закончить его страдания.

До нашествия скверны это был орк. Пройдя обряд преображения он позеленел, стал высоким, худым и поджарым, а под почерневшей кожей ног выпирали мышцы. Потом пришла скверна и решила, что руки орки без надобности. Вместо них скверна вытянула несчастному орку шею на целых два метра. Эта до безобразия длинная шея пружинила подобно резине, ворочалась в стороны, резко останавливалась и вращалась как прекрасно управляемый цеп, с головой в качестве навершия и длиннющими клыками, торчащими во все стороны.

Попробовать сразится с этой тварью, или ну его ко всем чертям и безопасней расстрелять магией?

Я выбрал первое, встал в стойку и покрепче сжал посох. На всякий случай приготовился разорвать дистанцию «Рывками», если нежить поведёт себя как-то странно.

— Ну тебя нахер! — в тварь полетели стрелы, стоило той пройти отметку в пятьдесят метров. Она побежала быстрее, чем орк с тесаком.

Я отступал, запуская в тварь стрелу за стрелой. Четыре, двенадцать, двадцать — ей всё равно. Даже двадцать четвёртая стрела не решила проблему, а нежити до меня оставалось лишь пять метров.

Вдруг шея твари удлинилась. Мгновение, и перед моим носом щёлкнули покрытые зелёным гноем острые клыки. Я едва успел воспользоваться «Рывком», отпрыгнул назад и занёс посох для удара. Остриё вонзилось нежити в глаз, пробив голову насквозь. Схватившись обеими руками за свободный конец посоха, я с силой его дёрнул, направляя остриё к земле и навалился всем весом, стараясь как можно сильнее пригвоздить тварь.

Я уже было хотел праздновать победу, когда остриё глубоко вошло в рыхлую землю — но боковым зрением уловил движение. Нижняя часть твари подпрыгнула, выставив вперёд ногу.

«Рывок»

Поздно. Удар пришёлся в живот. Меня откинуло на пять метров, сложило пополам. В ушах звенело, взгляд плыл. Лоб покрылся испариной. Желудок попробовал избавиться от содержимого.

Превозмогая боль, кое-как сфокусировался на твари. Она раскачивала шеей, постепенно вырывая посох из земли. Магическая стрела, ещё, ещё. Руку повело, взгляд затуманился. Ускользавшим сознанием сформировал последний снаряд.

Очнулся я, лёжа на сырой земле, и сразу же захотел как можно быстрее сдохнуть. Живот болел, словно на нём отрабатывала удары футбольная команда.

Нежить лежала неподвижно, с нанизанной головой на посох. Лог… Мертва. Десять тысяч опыта и новый уровень из ниоткуда не берутся.

Первая попытка встать провалилась: я по дурости напряг живот, и едва не отключился от боли. Вторая попытка оказалась успешной, и уже через минуту моё тело неуверенно стояло на ногах и пошатывалось. Покраснение между пупком и грудиной размером с кулак пульсировало жаром. Разрыва органов или чего-то похожего не было и количество жизней не уменьшалось, но сгибаться получалось только пересиливая боль. Несказанное везенье, что скверна твари лезвия на ноги не приделала, иначе бы я сейчас безуспешно собирал собственные кишки.

Стоит ли опять рисковать в надежде, что никого опасного в орочьей стоянке не осталось?

Не стоит.

Если выползет одна такая тварь, то оставшейся маны хватит её уничтожить. Но если их будет две? Риск — дело благородное, но в гибели от собственной тупости благородства мало.

До лагеря я добрался практически ночью. Возвращаясь от орков, я решил поискать коробочек и прошёлся немного по скверному лесу: в лагере их осталось пять штук. Хотелось пополнить запасы на случай, если придётся отлёживаться. Но, к сожалению, нашёл только десяток бодрящих яиц, и это определённо плохо: придётся сократить рацион до двух коробок в день.