Скверная жизнь дракона. Книга третья

Уж лучше жить трусом, чем помереть героем. Нет, воспетая в легендах и занесённая в анналы истории героическая смерть — это очень пафосно, круто и почётно. Но только в том случае, если это не моя смерть. Меня заносить в анналы как минимум рано, а как максимум — не надо!

Вскоре все три тушки были острижены, но орчиха не спешила уходить.

— Что-то ещё?

— Древнейший так и не сообщил, что делать с шерстью.

— А что мне с ней делать, сшить колпак для хвоста?

— Но ведь древнейший лишился хвоста⁈ И как древнейший может свалять шерсть, если лишён передних лап? –орчиха по-детски не понимала услышанного.

— Я об этом и говорил, что она мне не нужна, — ещё парочка таких разговоров и у меня от отупения прекратится всякая адекватная и логичная мозговая деятельность. А пришибленности у меня и так хватает.

— Но тогда что древнейший собрался с ней делать?

— Я повторю ещё раз: мне она не нужна. Ты умеешь с ней обращаться?

— Я владею навыком ткачества и могу спрясть из шерсти пряжу, могу свалять её в дуу́кта.

— Во что?

— Настил, которым мы застилаем пол наших жилищ. Плотно свалянная шерсть не позволяет холоду земли наполнить воздух.

— Тогда она твоя, — за секунду я перебрал десятки предположений и догадок, ведь орчиха сказала кое-что полезное.

— Кто моя? — переспросила орчиха, имя которой точно переводилось как «идиотка».

— Шерсть. Она… — я глубоко вздохнул, успокоился и решил поступить так, чтобы даже дурак меня понял: — Я. Дарю. Тебе. Шерсть. Которую. Ты. Состригла. С. Баранов. Она. Твоя. Понимаешь?

Кагате потребовалось пять секунд, чтобы осмыслить услышанное, связаться с небесной канцелярией и получить руководство по дальнейшим действиям.

— Если это дар, то я с радостью принимаю его. Могу ли я попросить древнейшего подождать, пока я схожу за мешком.

— Котят топить? — я даже не пытался скрыть сарказм.

— Дарраа́! — ртом закричала орчиха с бесконечной злостью на весь белый свет.

— Ду маа́с, — прорычал влетевший в шатёр орк. В его руке что-то блеснуло металлическим оранжевым цветом.

Я попытался отползти назад, стараясь разорвать дистанцию, но чуть не заорал от боли, разбередив сломанные кости. Орк повернулся к Кагате и что-то ей сказал. Она ему ответила.

Раздался звонкий хлопок, Кагата отшатнулась от орка. Тот повернулся ко мне, постоял несколько секунд и вышел из шатра. Потянулось время, наполненное тишиной. Ничего не происходило, никто не врывался в шатёр и не пытался отрубить мне голову.

— Почему ты кричала? Что произошло? — спросил я Кагату, когда боль в сломанной ноге утихла.

— Про что спрашивает древнейший? — голос орчихи подрагивал, казалось, она едва удерживала слёзы.

— Ну, давай по порядку: почему ты кричала?

— Дитя раша́а ну Руссу́ут не способно нанести вред потомкам Руссу́ут.

— Дай угадаю: эти твои руссуу́т ничто иное…

— Руссу́ут, древнейший, — поправила Кагата. — Я вела речь о раша́а ну Руссу́ут, о первородной Рыси. Ты же ведёшь речь о черпаке для котла.

Спокойно, Сиал, спокойно. Нервные клетки восстанавливаются крайне медленно и на то они и нервные, чтобы нервничать по поводу и без. Вот только сейчас повод есть, я едва не полыхаю от ярости! Почему со мной разговаривают так, словно я ходячий переводчик с орочьего языка на нормальный? Или что, для драконов не знать в идеале орочьий язык — это огромный грех и ужасный моветон? Похоже, не зря орки раньше были низшими разумными: по уровню интеллекта они недалеко ушли от тех времён.

— Я об этом и подумал, что котята и Руссу́ут как-то связаны. Приношу свои извинения, ведь я не знал об этом и обидел тебя.

— Древнейшему нет надобности извинятся перед шлаа́сур.

— Тогда второй вопрос: что произошло? — так, я буду игнорировать непонятные слова, а то уже голова раскалывается.

— Ноо́кру племени Синего Аиста следит за твоим покоем, древнейший.

— То есть обо мне заботится не только жена сильнейшего воина, но и он сам охраняет меня? Какая честь!

— Это честь принимать тебя в землях народа Суттаа́к, — Кагата замолчала, а я лбом почувствовал, что она решила взглядом просверлить во мне дыру. Пришлось добавить, что она может идти за мешком.

Как и в прошлые разы, вернувшись с мешком Кагата молча встала рядом со входом, словно ожидая команды. Стоило связаться с ней и разрешить, как та сразу зашуршала шерстью. Я не мог видеть, как быстро она орудовала руками, но я слышал это: звуки были резкими и быстрыми. Но закончив Кагата так и не ушла, чем жутко раздражала.

Мало того, что меня недавно пытали и выкручивали конечности, в животе от голода колет, а мозг прополоскали непонятными словами — так ещё из меня сделали музейный экспонат и поесть не дают. Прекрасный день, нечего сказать. А если ещё добавить, что буквально недавно я пришёл в себя после приступа скверны — так вообще самый прекрасный день в жизни.

— Что-то ещё? — мой голос сквозил раздражением и усталостью.

— Я должна убедиться, что у древнейшего всего в достатке.

— Не в достатке.

— Чем я могу…

— Лапок не хватает, и хвостика тоже! — я вспылил настолько сильно, что едва не перешёл на крик. — Всё у меня в достатке. Вот лежит еда, а вон там стоит вода.