Сквозь эпохи (СИ)

      Сейчас, как и все время нахождения в Риме, Вадим ощущал прилив сил и необычную скорость, которым он так и не смог найти объяснения. Он смотрел на свои мышцы и не видел никаких изменений. Лицо тоже не изменилось, за исключением отрастающих волос на лице, которые он решил пока не брить, не желая экспериментировать с незнакомыми инструментами, отдаленно напоминающими опасную бритву, и, тем более, не решался довериться кому-либо и подставлять шею местным цирюльникам. Но теперь же у него есть эта черная штуковина, откуда-то знающая его имя, дату и место рождения. С ней обязательно надо будет разобраться - она обязательно даст ответы хоть на какие-то вопросы. Но вчера времени на нее совсем не было. Приехали они поздно и, видя как на нее ранее реагировали Луций и Лукретиус, буквально обессилев от непродолжительного контакта, Вадим решил перед боем не прикасаться лишний раз к черному камню.

      - Легат, прошу вас, - торжественно произнес вновь зашедший в комнату Лир, в ответ на что среди участников начал распространяться удивленный шепот. - Керес, на арену!

      Высоченный, под два метра, Керес с длинными мускулистыми ручищами и широкой, слегка полноватой спиной мельком бросил недоверчивый взгляд на легата, проходя мимо него в сторону ворот, ведущих на саму арену, и тут же отвернулся, только лишь его глаза встретились с легатом.

      Вадим неторопливо, давая уйти подальше вперед сопернику, двинулся следом, словно футболист, которого заменили в самой концовке матча, чтобы тактически потянуть время.

      Как только Вадим поднялся на саму арену, всеобщий гул и ликование сменил громкий голос, обращающегося к толпе с центральной трибуны распорядителя турнира, услышав который все тут же затихли и перевели все свое внимание на него.

      - Сегодняшний турнир - турнир мецената, политика, предпринимателя и одного из выдающихся людей всего Рима - Басула Квинта Иудейского! - овации охватили трибуны и как только они немного стихли, распорядитель продолжил. - Сегодняшний турнир - настоящее событие! Его почтил не просто своим присутствием, но и участием легат самого Рима - Луций Ремус Бальб!

      По толпе пронесся удивленный гул быстро сменившийся на восторженные овации, не уступающие чествованию Квинта.

      - Любят здесь гостей из столицы, - про себя подумал Вадим. - Осталось всех впечатлить и подобраться поближе к Басулу.

      Распорядитель продолжал:

      - Легат славно отказался от формального, вступительного поединка и потребовал настоящий бой с первых же секунд!

      Толпа вновь взорвалась ликованием, а стоявший напротив Керес снисходительно улыбнулся, будто скинув с себя груз раздумий, до этого не до конца понимая как должно проводить бой с такой высокопоставленной персоной. Взгляд мускулистого воина, принявшего боевую стойку, более не выражал никаких сомнений - он смотрел на легата прямо, немного исподлобья, по бойцовски грубо, всем своим видом показывая, что готов устроить серьезную трепку гостю, несмотря на его высокое положение.

      Прозвучал гудок. Вадим не увидел откуда донесся звук. Внизу, на песке арены, звуки с каждого яруса высоких трибун - и слова, и крики, и музыка - сливались воедино, образуя некий запертый акустический сосуд, Гудок чем-то напоминал то ли трубу, то ли саксофон - Вадим особо в этом не разбирался, но это был определенно какой-то духовой инструмент, по пронзительности которого, а также по двинувшемуся на него противнику, стало понятно, что он ознаменовал собой начало боя.

      Только сейчас Вадиму пришло в голову, что он не знает ни местных правил, ни количества раундов, ни их продолжительности. Правда, особо это его не беспокоило, поскольку он не собирался затягивать с боем, надеясь вырубить противника, пусть не так быстро, как это вышло на тренировке, но однозначно в рамках одного раунда.

      - А этот парень быстрее, - заметил Вадим превосходство Кереса перед теми двумя, но, все же без особых проблем, уворачиваясь от первого удара, в который самонадеянно была вложена такая сила, чтобы решить исход поединка в первой же атаке.

      Но ответный, практически неуловимый для противника, хук свалил Кереса прямо лицом в сухой, две недели не орошавшийся дождем, песок. Медленно поднимаясь, сначала на четвереньки, потом на одно колено, сильно шатаясь, инстинктивно ища руками в воздухе хоть какую-нибудь опору, Керес все-таки встал на обе ноги. Не поняв как значительно уступающий в весе соперник смог выбить землю из под его ног, Керес молча стоял и смотрел на легата. Взяв себя в руки и сфокусировав наконец поплывший от нокдауна взгляд, верзила уже более осторожно, не отряхивая лицо от собранного им песка, двинулся на противника, выставив вперед левую руку, чтобы держать дистанцию от чересчур резкого гостя из столицы.

      Толпа, буквально взорвавшаяся в момент удара легата и затихшая в ожидании, поднимется или нет Керес, снова улюлюкала, кричала и апплодировала в предвкушении крайне интересной, и желательно кровавой, развязки.