Сквозь этажи

И снова Деляга у Трудяги.

— Должен вам сказать, что текст замечательный и в общем-то пойдет. Мне лично особенно нравятся эти три момента: стойка на ушах, кафедра и картофельная плантация. Желаю успеха. Только, ах да, чуть не забыл — к нашему общему сожалению, этот сделал три купюры.

— Какие купюры? — пугается Трудяга.

— Стойку на ушах, кафедру и картофельную плантацию, — Деляга грустно склоняет голову.

— Значит, не пропускает? — обескураженно спрашивает Трудяга.

— Говорит, ни в коем случае.

— Как же так?! — Трудяга в отчаянии.

— Вот и работай с таким, — сокрушается Деляга.

— Жуть…

— Ну и трус! — шипит Деляга. — Этого я и боялся.

— А я не предполагал…

— Вот и шути тут! Хотя без этих кусочков — пожалуйста, будьте любезны.

— Ясно… Спасибо…

— Я тоже не господь бог, — с облегчением добавляет Деляга.

— Да, жаль, — вздыхает Трудяга.

Деляга протягивает ему текст, товарищески похлопывает по плечу и мечтательно сообщает:

— Да, побольше бы таких, как вы!

Трудяга опускает глаза и грустно произносит:

— Да, но тогда и таких, как вы, было бы больше!

К вопросу о словарях

Уважаемый институт языка и литературы!

Очень верно написал ваш сотрудник в газете, что искусственно выдумывают новые слова, которые зачастую народу чужие, и в то же время игнорируют народные диалекты и жаргон, которыми люди пользуются чуть не каждый божий день.

И хорошо выступил еще один специалист в газете «Литературная газета», где он сказал, что в словарях литературного языка нет многих сочных оборотов и что давно пора составить лексикон народных слов и выражений.

Особенно большое вам спасибо за то, что объявили конкурс по собиранию богатств нашего языка.

Настоящим посылаю вам свою конкурсную работу номер 1.

Я взяла карандаш и блокнот, обошла все магазины, поликлиники, церкви, рынки, кафе, собрания и слеты. Посетила заводы, домоуправления, клубы, певческое поле, спортзалы и вузы. Люди, правда, вели себя немного странно, когда замечали, что я записываю, начинали говорить тише, прикрывали рты руками и принимались шушукаться, но своего я все равно добилась.

Итак, в ответ на ваш вопрос — какие интересные выражения используются в повседневных разговорах, сообщаю вам, что чаще всего слышала такие слова:

«Осторожно, эта бабка все записывает!»

Диалог в домоуправлении

— Дверь закрыта?

— На задвижку и на цепочку.

— Давай-ка еще на ключ. А то я боюсь.

— Да кто эту задвижку выломает?

— Со злости еще и не то выломают. Закрывай, закрывай — на оба замка.

— Закрыто, что дальше?

— А дальше будем реагировать на заявления граждан.

— Будем через дверь перекрикиваться?

— Ни в коем случае. Реагировать будем письменно.

— Они же орут, а не пишут.

— Ты стой в коридоре, слушай, что они там кричат, а я буду катать ответы. Восемь часов подряд будем реагировать, и пусть потом кто-нибудь скажет, что мы не защищаем интересы жильцов. Несмотря на то, что все наши мастера опохмеляются.

— Давай, я уже и ухо к двери прижал. Жуткий гвалт!

— Точнее?

— Гражданка Тюмба, улица Шлепанцевая семь, шестьдесят шесть, вопит, что это за домоуправление — дома нет, а правление сидит за закрытыми дверьми.

— На абстрактные оскорбления мы не отвечаем.

— Ага, пошло конкретней. Вопит, что непонятная жидкость с верхнего этажа капает ей прямо на обеденный стол. Требует незамедлительно отремонтировать.

— Сейчас сочиню ответ, а ты просунешь под дверь. Так. Гражданка Тюмба. До вас по адресу Шлепанцевая семь, шестьдесят шесть, проживал известный живописец Леонардо да Винчи, но он на нас не кричал. У него тоже протекал потолок, а он в таких условиях создал всемирно известную фреску «Тайная вечеря».

— Ну да?

— Что ты «нудакаешь»? Мое дело отвечать, твое — выслушивать жалобы.

— Гражданин Зоннензайн, Клоповий переулок восемьдесят восемь, шестнадцать, жалуется, что дома стало невозможно заниматься тем, чего другим видеть не следует, потому что сквозь щели в полу нижним соседям все видно.

— Уважаемый Зоннензайн! Не так давно в Клоповьем переулке восемьдесят восемь, шестнадцать, проживал писатель Мольер, который в тех же условиях написал комедию «Смешные жеманницы». И Вам нечего выставлять себя на смех и жеманиться, спокойно делайте свое дело, а нижние пусть поучатся.

— Тут один кричит, что в квартире уже давно нет холодной воды, идет только горячая, да и то не из крана, а из розетки. Каменка двести, два, Обидчивый.

— В ответ на жалобу тов. Обидчивого сообщаем, что до него эту площадь занимал Исаак Дунаевский, который точно в таких же условиях написал торжественную увертюру к фильму «Цирк».

— Сейчас за дверью беснуется Чертякин, переулок Издевкин, шестьдесят четыре, двадцать два. Жалуется, что ему во входную дверь вставили глазок, который не отражает реальной действительности. Всякий раз, когда звонят в дверь, в глазок виден почтальон, а откроешь — стоят мальчишки и требуют макулатуру.

— Нашел на что пожаловаться! Отвечаю: предыдущий жилец Оноре де Бальзак, подглядывая в этот глазок, написал новеллу «Златоокая девушка».

— Один тут в истерику впал — кричит, что на Кишечной семь, шесть, жить невозможно.