Сквозь годы войны и нищеты( роман-автобиография)

- Знаешь, - обратился Берзин к Озолину, - его надо послать в такую страну, где он мог бы повысить свой профессиональный уровень, изучить язык, а в Харбине ему, уверен, делать нечего. Как ты думаешь?

Конечно, начальник ГРУ не мог не заметить растерянности Озолина. Судя по всему, Берзин имел насчет меня определенные планы на будущее. Озолин, в свою очередь, исходил из того, что уже проведена колоссальная работа по оформлению меня имен­но в Харбин и «мчавшийся на всех парах локомотив» негоже ос­танавливать на полпути.

- В данное время нет необходимости посылать наших специ­алистов в другие страны. К тому же и вакантных мест тоже нет.

Последние слова были произнесены Озолиным почти шепо­том.

- Ну, это можно исправить. Я хочу сказать, если надо, то и не­обходимость появится, и место найдется! Давайте попробуем.

И тут же, на наших глазах, он снял телефонную трубку и ко­му-то позвонил. С кем он говорил, я так и не узнал. Но разго­вор, очевидно, шел обо мне. По словам Берзина, неправильно, когда молодого способного человека посылают в Харбин, на­много важнее и полезнее для дела посылать такие перспектив­ные кадры в США или в Англию. Начальник ГРУ просил кого-то поддержать его и найти место для отправки «перспективно­го кадра» именно в те страны, которые он обозначил в ходе сво­его монолога.

Повесив трубку, Берзин посмотрел на нас и твердо произнес:

- Его командировка в Харбин отменяется, подберите туда другого сотрудника, старше Мильштейна по возрасту. А его оформляйте в Соединенные Штаты Америки.

Разумеется, решение Берзина вовсе не означало лишь его за­боту обо мне как о молодом сотруднике ГРУ. Он с особым вни­манием относился и к другим молодым «перспективным кадрам» и очень часто по отношению к ним принимал неординарные ре­шения.

Итак, на авторитетном уровне было решено направить меня вместе с семьей (моему старшему сыну к тому времени исполни­лось два года) в Соединенные Штаты Америки. В целях конспи­рации мне сменили фамилию. Теперь она звучала так: Мильский. Почему Мильский, а не Мильштейн, я понять не мог, но кому-то из начальства, по-видимому, показалось, что Мильский звучит более благозвучно. Официальная цель поездки - работа секретарем генерального консульства СССР в Нью-Йорке. Не официально же я должен был выполнять указания резидента ГРУ. Кто был резидентом Главного разведывательного управле­ния в Нью-Йорке, я, естественно, не знал. А поскольку я зани­мал в аппарате ГРУ маленькую должность и направлялся на та­кую же маленькую должность за рубеж, со мной особенно не це­ремонились, и при малейшей попытке хоть что-нибудь выяснить по поводу моей дальнейшей работы мне отвечали очень лаконично, как раз в духе засекреченного ведомства: «Все, что надо, узнаете на месте».

Нам с женой было в то время по 24 года.

Никто не говорил, что нам понадобится в дороге или в пер­вые дни жизни в Нью-Йорке. Хотя, надо признаться, даже если бы и говорили, денег и вещей у нас все равно не было, поэтому мы продали кое-что, немного одолжили и купили в комиссион­ке одно платье жене и один костюм мне. Из этого и состоял практически весь наш гардероб, но мы искренне верили, что покажем буржуям, как советские молодые люди умеют хорошо и красиво одеваться. И, конечно, удивим их прекрасными ма­нерами.

Билеты я получил в конторе Интуриста, размещавшегося тог­да на нижнем этаже правого крыла гостиницы «Метрополь».

Меня не удивило, что там уже знали обо мне, и директор кон­торы встретил меня, как своего хорошего знакомого. Судя по то­му, что такая важная персона решила заняться лично мной, пас­сажиров, отправлявшихся в США, было не так уж много.

- Итак, - начал он, держа наши билеты в руках, - вы плыве­те в Нью-Йорк на пароходе «Миллуоки», выходящем из немец­кого порта Гамбург 8 августа. Вот ваши билеты на поезд до Гам­бурга и билеты на пароход до Нью-Йорка. В Гамбурге обратитесь в контору Интуриста, и там вам помогут добраться до океанско­го лайнера.

Признаться, я не знал, о чем говорить с представителем Ин­туриста. Для меня «заморские» слова «Миллуоки», «Гамбург», Интурист ровным счетом ничего не значили, но я решил пока­заться опытным путешественником и многозначительно спро­сил:

- А вы не скажете, какой тоннаж у «Миллуоки»? Директор Интуриста с удивлением посмотрел на меня из-под очков и на мой вопрос ответил вопросом:

- А для чего это вам? Вы что, собираетесь покупать этот паро­ход?

Я понял, что он не видит во мне солидного путешественника.

Дальше все происходило настолько быстро, отработанный ме­ханизм действовал так четко, что я лишь в последний день перед отъездом оказался снова в кабинете Берзина. Он, как всегда, был краток.

- Тебе повезло, - сказал начальник ГРУ. - Скоро ты ока­жешься в интересной стране. Главное - не теряй драгоценного времени, используй все возможности для своего образования, изучай язык. Что касается конкретной работы, то тебя, наверное, уже проинструктировали, и мне добавить нечего.

Конечно же, я не сказал, что никто меня ни о чем не инстру­ктировал.