Сквозь ночь

В строительстве современного жилого массива или нового города любая частная, единичная ошибка или неточность решения неуклонно и быстро размножается путем стандартизации. А для избежания ошибок нужен прежде всего постоянный поток всесторонней, объективно точной информации «снизу вверх».

Чтобы разумно управлять строительством в масштабе страны, необходимо знать действительный уровень выполнения приказов, планов, распоряжений не только в метрах и рублях; надо знать, хороши или плохи построенные дома, уместны ли они в данном климате, удобны ли для житья, действительно ли экономичны, долговечны и т. д. и т. п.

5

«У нас, архитекторов, так получается — в наихудшем положении творческие работники. «Привязчики» — те, что нанизывают на генплан типовые дома, — план гонят, премии получают. Теоретики — тем лишь бы докторскую защитить, будут и деньги и положение. А проектантам вместе с уникальными сооружениями достаются одни синяки и шишки…»

Это сказал мне Ладо Месхишвили, один из активнейших молодых архитекторов Грузии, руководитель мастерской «Тбилгорпроекта», сдержанно-вежливый, с легкой походкой некабинетного человека и ранней сединой в густых волосах.

Мы побывали с ним во Дворце спорта, который он построил, и в летнем ресторане на берегу водохранилища, называемого здесь Тбилисским морем (теперь едва ли не каждый уважающий себя город не прочь иметь собственное море). Было ветрено и прохладно, сине-зеленая гладь вскипала барашками; было бы действительно похоже на море, если б не ощутимая замкнутость в чаше гор. Но — море ли, озеро ли — было свежо, легко дышалось и хорошо смотрелось с обращенной к воде полукруглой легкой террасы из металла и бетона. Природа свободно вливалась в здание через террасу, сквозь пояс широких окон. Месхишвили сказал, что именно в этом одна из существенных традиций грузинского зодчества, и напомнил о «Сачино» — дворце царицы Дареджан, жены Ираклия Второго. И правда, полукруглый висячий балкон-пояс и там обращен к водам Куры, к прибрежным скалам, к горе Мтацминда; внешнее сходство на этом кончается (прадедовский кирпич сменился бетоном, дерево — сталью, все стало несравненно проще, легче, воздушнее), но внутреннее сродство остается. Ладо говорит, что этот же принцип он частично положил в основу Дворца спорта; там тоже вездесущий бетон, стекло, металл, первый в Грузии сборный купол (пролет — семьдесят восемь метров) — словом, все вполне современно и в то же время очень, на мой взгляд, национально, хоть я и не мог бы на словах растолковать почему. Нет орнамента, лепки, украшений, ничего не заимствовано, не срисовано с древних памятников или старых гравюр; есть свой особенный ритм открытой аркады, есть музыка архитектуры, есть мелодия, родившаяся именно здесь, среди этих гор.

Невдалеке от Дворца спорта стоит здание «Грузугля», считавшееся не так уж давно одним из лучших новых сооружений. Его построили архитекторы Чхиквадзе и Чхеидзе; в сущности, они позаимствовали идею у шведского архитектора Эстберга, построившего в 1923 году известную ратушу в Стокгольме. Впрочем, если вглядеться повнимательнее, то нетрудно заметить, что и Эстберг в свою очередь имел «источник вдохновения» — Дворец дожей и башню святого Марка в Венеции.

Так издалека прикочевало в Грузию нездешнее здание с пустопорожней угловой башней высотой в пятьдесят пять метров, быть может и уместной для ратуши, отмечающей административный «пуп» города (обычно — площадь), но нелепо ненужной для треста, занимающегося угледобычей. Башня обошлась в три миллиона рублей и снискала невеселую славу, угодив в постановление о борьбе с излишествами.

Между тем появление подобных башен тут и там было вовсе не случайно. Если вы спросите в библиотеке что-нибудь о современной грузинской архитектуре, вам дадут книгу Н. Джаши, где архитекторы двадцатых и начала тридцатых годов изруганы за то, что они под предлогом «экономии» (кавычки на совести автора) применяли стекло, металлические и железобетонные конструкции. Далее автор с удовлетворением сообщает, что в тридцатых годах в Тбилиси «возводится ряд жилых домов», главным образом, в духе итальянского Ренессанса и классицизма, — и называет это значительным творческим шагом вперед.

На проспекте Руставели в Тбилиси стоит здание Института марксизма-ленинизма, построенное А. В. Щусевым в 1938 году. Кандидат архитектуры В. Л. Кулага в работе о творчестве Щусева отмечает «открытый, доступный характер здания» и говорит, что «в отличие от прошлых эпох» этому зданию присущи «черты социалистического демократизма, свойственные советскому зодчеству».

Не знаю, как на кого, — на меня здание произвело впечатление прямо противоположное. Впечатление замкнутости, холодной величественности.