Сквозь огненные штормы

И вот уже мы медленно следуем за шхуной к своему берегу. Не обошлось, конечно, и без приключений. Я стою за штурвалом, держу строго в кильватер буксира. Вдруг вижу: впереди катера над палубой то взмахнет рука, то исчезнет. Померещилось, что ли? Да нет, явно видел. Колеблясь, все же вылезаю из рубки и бегу к носовой части. Действительно, уцепившись за буксир, тащится по воде человек. Мгновенно падаю на палубу и, зацепившись ногами за поручни, свешиваюсь головой вниз и хватаю за руки «бегущего по волнам». А потом истошно кричу:

- Боцман, боцман! Слышу, появился Рудаков.

- Чего? - спрашивает.

- Тащи! - кричу.

- Кого?

- Да скорее!

И тут до него дошло. Подцепив матроса за робу крюком, боцман вытаскивает его на палубу. Затем за ноги - меня. Заводим «утопленика» в рубку. [353]

- Кто такой? - спрашиваем.

Молчит, никак не придет в себя. Андриади, присмотревшись, говорит:

- Да это же моторист с ТКА-112! Тормошим его: где катер, где команда? Наконец, заговорил:

- Катер утонул. Вода хлынула в моторный отсек, я еле успел выскочить через люк. Весь экипаж во главе с командиром. Пошли к берегу, а я в темноте отстал…

И тут мне докладывают о готовности левого мотора к запуску. Все это время мотористы заделывали масленую магистраль и собирали для мотора масло. И вот - результат. Пары бензина на катере не ощущаются. Значит, можно заводить левый мотор. Немного поманеврировав в поисках команды ТКА-112 и убедившись, что никого нет, мы следуем вдоль берега в Геленджик.

Я решил к пирсу не подходить, а выброситься рядом - носом на пологий берег. Так надежнее. И оказался прав: днем в корпусе катера насчитали около 300 пробоин. К тому же правый мотор можно было отремонтировать только в мастерской. Предстоял поход в Кулеви… А пока я пошел докладывать обстановку в штаб бригады - капитану 3-го ранга Г. Д. Дьяченко.

Приведя в порядок катер и команду, мы отправились в поход в Кулеви. Спустя некоторое время по прибытии вызывает меня к себе начальник политотдела капитан 3-го ранга Г. А. Коновалов. Настоящий, боевой, флотский товарищ, душевный человек. До назначения к нам в бригаду был комиссаром легендарного лидера «Ташкент».

- Садись, - говорит. - Есть у меня к тебе разговор. Я недоуменно поднимаю брови.

- Пришел ты на флот по путевке комсомола. Воюешь хорошо, - продолжал Григорий Андреевич. - Как ты думаешь, не пора ли тебе в партию поступать?

Я от неожиданности привстал. Затем сел и опустил голову. Понял, что это еще не предложение писать заявление, а совет старшего внимательнее присмотреться к самому себе, оценить свои дела и поступки, сделать из этого выводы.

- Я комсомолец, значит, беспартийный большевик, - ответил вычитанной недавно в нашей бригадной газете фразой. - Но допускаю шалопайство. Рановато мне в партию. Немножко подтянусь, повзрослею, стану [354] серьезней, надежнее. Отличусь в бою, чтобы идти в партию не с пустыми руками, а с боевыми результатами.

- Насчет серьезности ты прав, - согласился начальник политотдела. - Тут действительно тебе нужно подтянуться. А вот боевые результаты у тебя заметные. Орден Красного Знамени за Новороссийск получил?

Под Новороссийском отличились многие. И боевые ордена и медали получили - тоже. Но велики были и наши потери. Особенно во вторую ночь высадки десанта. В нашей первой группе потоплены катера 21 и 91. Командиры ТКА капитан-лейтенант Саблин и старший лейтенант Ковтун, начальник штаба дивизиона капитан-лейтенант Ткаченко, часть личного состава погибли. Погиб и ТКА-112 от прямого попадания крупного снаряда. Командир В. Лозицкий и экипаж остались живы - их подобрала шхуна, а мы - немного погодя - моториста. Потерял ход из-за поврежденных моторов катер Левы Келина, и его взял на буксир Иван Опушнев.

Такая же участь постигла в ту ночь и вторую, и третью группы. И все происходило, как правило, на обратном прорыве. Головной катер второй группы Тихонова был прибуксирован морским охотником. На втором катере убит лейтенант Флешин и тяжело ранен командир Смирнов. ТКА, весь избитый, в базу привел боцман Савич. На катере Мастеровича половина команды ранена. Катер Володи Степаненко потерял ход у западного мола, его вынуждены были затопить, а экипаж присоединился к десанту, ведущему бой у мола. Досталось и третьей группе капитан-лейтенанта Африканова. В довершение ко всему, благополучно вернувшийся было в Геленджик, катер Попова тоже перестал существовать. С желоба ТКА извлекали тело убитого десантника, в руках которого была зажата граната. Она и взорвалась. Огромным костром катер долго еще горел в бухте…

Пять ТКА уничтожено, девять получили серьезные повреждения - таков итог второй ночи десантирования. Но задачу катерники выполнили.