Сквозь огонь и воду

Муму посмотрел вверх, над ним нависала скала, взобраться по ней без специального снаряжения не было никакой возможности. Единственное, что у него было при себе, – это складной швейцарский нож. Но было бы безумием полагаться на его надежность, пытаясь взобраться по шестиметровому обратному уклону скалы. Рука, которой Дорогин держался за корень, онемела, кровь сочилась из раны.

«Хорошо еще, что не подстрелили, – вновь утешил себя Сергей, – если я останусь здесь на ночь, пропаду.»

Метрах в десяти от Сергея пронеслась огромная черная птица, спешившая найти убежище на ночь. Дно пропасти уже тонуло в темноте, лишь косые солнечные лучи освещали скалу.

"Придется спускаться”, – Дорогин, балансируя на выступе, вытащил из джинсов мягкий кожаный ремень, один раз обернул его вокруг ствола и натянул. Кожа, захлестнутая крест-накрест, не давала ремню сорваться.

"Кажется, держится надежно. Не думай сейчас ни о чем, кроме спуска”, – настраивал себя Дорогин.

Колени подрагивали от напряжения. Казалось, ремень вот-вот соскользнет со ствола. Дорогин повис на нем, продолжая придерживаться носком за каменный выступ.

«Теперь левая нога.»

Он чуть ослабил руку, перехватил ремень поближе к пряжке, осторожно поставил левую ногу на еле заметный выступ, коснулся пальцами трещины в скале и, ломая ногти, уцепился за нее.

«Главное, – не смотреть вниз, – чему суждено случиться, того не миновать.»

Дорогин приподнял руку, в которой сжимал ремень. Натяжение ослабло, и ремень соскользнул со ствола. Сергей висел над пропастью, держась пальцами за крошащийся край известковой скалы и упираясь ногой в небольшой выступ. Теперь в ход пошел перочинный нож.

Дорогин воткнул самое толстое лезвие – пилку в расщелину и, орудуя рукояткой, задвинул нож как можно глубже в камень.

«Пока у меня получается не думать ни о чем, кроме спуска.»

Еще один выступ, еще одна трещина… За пять минут Сергей сумел преодолеть десять метров, пока не добрался до другого дерева. Тут можно было передохнуть, но совсем недолго, потому что сумерки стремительно сгущались. Он не обращал внимания на сочившуюся из ран кровь, лежал, прижавшись щекой к шершавому стволу дерева, глубоко дышал и смотрел в темнеющее небо, на котором уже загорались первые мохнатые звезды.

«Если сегодняшней ночью не взойдет луна, то лучше остаться здесь до утра.»

Дорогин перевел взгляд вниз. Метров пятнадцать отделяло его от небольшой площадки, покрытой мхом и пожелтевшей травой. На самом ее краю виднелся ржавый альпинистский костыль, вбитый в трещину.

«Не я первый преодолеваю этот спуск, – попытался улыбнуться Дорогин, – значит, есть шанс уцелеть.»

Используя уже отработанные приемы, нож и ремень, Дорогин продолжал спуск. Крошился камень. Каждый раз, когда срывался обломок, Сергей замирал. Уже совсем стемнело, когда он добрался до площадки. Он с трудом различал кончики собственных пальцев, поднося ладонь к глазам. Странное дело, но темнота немного успокоила, в ней утонула глубокая пропасть.

Сергей сел на площадке, покато уходившей в темноту. На ней даже невозможно было стоять. Таким большим был уклон. “Если я хотя бы на несколько секунд засну, то сорвусь”, – подумал Дорогин.

Ощупью найдя металлический костыль, он подергал его. Тот сидел в скале надежно.

«Наверняка его вбивали молотком.»

Под пальцами Дорогин ощутил веревочный узел, скользнул рукой дальше, веревка уходила вниз. Конец не закреплен.

«Сколько она висит здесь? Вряд ли альпинисты тренировались здесь после войны. Значит, уже лет пять. За это время на солнце, на дожде истлеет самый надежный синтетический шнур.»

Дорогин перебирал пальцами веревку. На руках оставалась пыль. Но чувствовалось, что веревка синтетическая и еще достаточно крепкая.

"Чего я думаю, разве у меня есть выбор, – Сергей перевел взгляд на горы. Вроде бы становилось немного светлее. – Это луна восходит”, – подумал он, глядя на темный силуэт горной вершины, прорисовавшейся на небе.

Вскоре из-за перевала показался узкий серп молодой луны.

«Ваше последнее желание, – улыбнулся Дорогин. – Так обычно спрашивают приговоренных к смерти. Во всяком случае, в кинофильмах или книгах. Обычно они отвечают: сигарету.»

Муму вытащил пачку, закурил. Смотрел на то, как дым уносится в темноту.

"Мне повезло, – убеждал себя Дорогин. – Даже этой сигареты могло не быть. Я сумел уцелеть на дороге, хотя шансов у меня не оставалось. Теперь я должен сделать все, чтобы выбраться живым. Не только для того, чтобы жить дальше.

Я обязан узнать, кто убил Пашку. Я обязан отомстить. Наверное, Бог специально оставил меня в живых."

Сергей сделал последнюю затяжку, огонек лизнул темную бумагу фильтра. Дорогин аккуратно загасил окурок о скалу, ветер подхватил искорки, понес их очень быстро. “Они гаснут, как человеческая жизнь”, – подумал Дорогин.

Он снял кроссовки, стащил носки и обмотал ими левую руку, правую обернул ремнем. “Теперь я не сразу сорву кожу, скользя по веревке, если, конечно, она меня выдержит."