Сквозь огонь, сквозь время (СИ)

СОБАЧКА Послышалось слабое поскуливание и Лерука, вздрогнув, подняла голову и прислушалась. – Ты чего? – протяжно зевнув, спросила Наташа, её подруга, у которой Лерка как раз именно сегодня осталась переночевать – и не потому, что очень уж боялась оставаться одна дома (их родители уехали на несколько дней в соседний город. Уехали, кажется, на поминки по какому-то дальнему, недавно умершему родственнику и которые, как вполне справедливо подозревала Лерка, могут плавно перейти в грандиозную попойку... в память всё того же усопшего.), но сидеть в гордом одиночестве довольно-таки хреново – заняться особо нечем, поболтать не с кем, а тут тебе и развлечение, и душевный разговор! – Что-то услышала? – снова спросила Наташа и, сладко зевнув, от души потянулась. – Хватит тут зевать! – рассердилась Валерия. – Соблазняешь не по-детски... Да, кажется, я что-то слышала. Какое-то поскуливание, что ли... – Мерещится, – отмахнулась её подружка. – Темнеет, вечер на дворе, вот и... Вновь со двора послышался протяжный, жалобный скулёж им на этот раз он был таким громким, что его услышала даже такая глухомань, как Наташка. – И правда... Пойдём, посмотрим, что ли? Собака, наверное, во двор приблудилась, есть просит. Я сейчас выйду... – Стой! – остановила Лерука подругу. – А вдруг она бешеная? Вспомни, как на прошлой неделе соседний мужик вот так же пожалел собачку, подозвал, чтобы погладить, а она его... того! – Я бы его тоже... того, если бы и меня ни с того, ни с сего ботинком по рёбрам прогладили! – фыркнула Наташка. – И это ты называешь “пожалел”? Да на хрена такая жалость, лучше сразу просто пинок под зад получить без всякого “куть-куть”! Ладно, побережём твои расшатанные нервы и откроем окно, дверь-то совсем рядом. Лерка открыла окошко, подруги осторожно выглянули наружу и увидели, что прямо у их двери сидит, понурившись, маленький худенький пёсик с серой, как подступающие сумерки, курчавой шёрсткой и был он такой жалкий, такой безобидный, такой беззащитный, что слёзы сами наворачивались на глаза и хотелось выйти и приголубить брошенного кем-то бессердечным этого малыша. – Ах, ты, мой бедненький! – нараспев, с умилением произнесла Лерука, мигом позабыв все, только что высказанные ею самой, опасения. – Голодный, небось... Сейчас, сейчас выйду и дам тебе хлебца! – Подожди-ка! – Наташка вцепилась в руку подруги, не давая той сделать и шага. – Он мне ну совсем не нравится... – Да ну тебя! – отмахнулась та и нетерпеливо отвела её руку. – Сама говорила, а сама сейчас... Тут пёсик повернул голову, и девчонки застыли на месте, как громом поражённые – то, что поначалу показалось им маленькой безобидной собачкой, оказалось на самом деле... Нет, вряд ли хоть кто-нибудь придумал ЭТОМУ существу название, да и существовала ли когда прежде такая омерзительная тварь? Может, и существовала, но ни Наташка, ни Валерия ещё ни разу до этого дня никогда не встречались с ней... но вот всё-таки встретились. Шерсть жидкими пучками покрывала голову твари только с одной, правой стороны, а левая представляла собой бугристую, бородавчатую поверхность, которая беспрерывно шевелилась, судорожно подёргивалась – словно жила своей, какой-то особой и никому не понятной жизнью. Время от времени бугры-бородавки с отвратительным чпоканьем лопались, выпуская из себя грязно-зелёную слизь, которая капала на землю и с шипением почти тотчас же исчезала... Глаз (левый) твари был совершенно белым словно варёное яйцо и настолько выпученным, что казалось – ещё немного и он выпадет из глазницы и, покачиваясь, повиснет на ниточке нерва, а правый оказался полностью изъеден ядовито-жёлтым гноем, который стекал из глубокой раны прямо над правой глазницей. Каким-то образом “собачка” увидела перепуганные лица подружек и, разинув разодранную пасть, улыбнулась, вывалив при этом чуть ли не до земли гниющий, проеденный насквозь жирными белыми червями язык. – Закрой дверь на замок! – прошептала Наташка. – Что? – спросила Валерия, не отрывая заворожённых глаз от этой жуткой “собаки”. – Закрой дверь сейчас же, дура! – взвизгнула Наташа. – Смотри, эта тварь её вот-вот откроет! И только сейчас Лерука увидела наконец то, что ускользнуло от её взгляда – “собака”, сидя у самой двери, пыталась подцепить её когтями снизу и отворить. Ойкнув, Валерия бросилась к двери и, надо сказать, вовремя, так как та уже начала потихоньку открываться, вот ещё совсем немного и... Она повернула ключ в замочной скважине и присела рядом на скрипучую скамейку, тяжело дыша и прижимая дрожащие ладони к груди, в которой часто-часто билось сердце. – Ма-ама-а!!! – внезапно закричала Наташка и шарахнулась от окна, с такой силой захлопывая его створки, что стёкла задребезжали и лишь каким-то чудом удержались в рамах, не разбившись вдребезги. – Ты... ты чего? – бросилась к подруге Лерка, но та ничего не ответила – её била крупная дрожь, а почти безумный взгляд был прикован к окну. Валерия тихонько подошла к окну и осторожно посмотрела во двор. “Собаки” видно не было... – Она ушла! – с облегчением произнесла девушка, и тут же последовал удар такой силы, что рамы подались и начали медленно открываться. Лерка, вскрикнув, судорожно нажала на створки, щёлкнула щеколдой и... встретилась взглядом с “собакой”, взгляд которой словно говорил: “Всё равно доберусь... Не сейчас, не в эту самую минуту, но рано или поздно доберусь!” – Лера! – с тревогой прошептала Наташа, медленно поднимаясь со стула, на котором сидела, отдыхая от пережитого. – Лерка, ты не помнишь, а в зале мы с тобой окна закрыли или... или нет? – Не помню, – еле слышно ответила Лерука. – Кажется, нет. Не помню, ведь было так жарко! – Мамочка! – проскулила её подруга. – Лерка, скорее, бежим их закрывать! Эта тварь может забраться и через окна! – Но как? – спросила Валерия, послушно выбегая из кухни вслед за ней в полутёмную прихожую. – Ты же сама только что видела, как она прыгает! Надо теперь как можно скорее... Стой! Наташа остановилась так резко, что Лера, не успев затормозить, влепилась в её спину – в зале. приближаясь с каждой секундой, слышалось жалобное поскуливание. – Бежим в спальную! Может, хоть там... – закричала Наташка, захлопывая дверь в зал, но они не успели совсем чуть-чуть – “собака” уже стояла на пороге спальной, свесив чуть ли не до пола гниющий язык, с которого с еле слышным шорохом сыпались толстые, склизкие черви. – Назад! – уже завизжала во весь голос Наташа, хватая Валерию за руку и волоча её за собой на кухню и, надо сказать, очень даже вовремя: едва только она закрыла дверь и собралась накинуть крючок, как с той стороны раздался удар такой силы, что он едва не отбросил девушку в сторону, но всё-таки не отбросил и Наташа, закрыв дверь, без сил повалилась на стоявший рядом диванчик. Последовал ещё один удар и всё стихло... – Ушла? – с надеждой спросила Валерия. – Как же, уйдёт она... Жди! – мрачно ответила Наташа. – Который, интересно, час? Впрочем, ответа она ждать не стала и сама посмотрела на часы-ходики, висевшие над стареньким холодильником – было без десяти двенадцать. Ночь. Почти полночь... и за запертой дверью вновь послышалось слабое поскуливание. – Тварь поганая! – с нахлынувшей, душной злобой произнесла вдруг Наташа. – Так бы и убила! Только... только что толку её убивать, если она и без того, наверное, давно уже мертва? – Ты думаешь, что она... – А ты разве раньше когда-нибудь видела таких собак – рваных и гниющих насквозь?! Последовавший за её словами удар в дверь был такой силы, что гвозди, удерживавшие щеколду, наполовину вылезли из дверного косяка. – Скорее, дай молоток! – крикнула Наташка, бросаясь к двери и наваливаясь на неё всем телом. – Да быстрее же! В ящике стола посмотри, копуша!!! Валерия трясущимися руками выдвинула один ящик стола, потом другой, наконец нашла молоток и протянула его Наташе. Та схватила его и несколькими сильными ударами вогнала гвозди обратно... Посмотрела на часы. Десять минут первого... И всего-то двадцать минут прошло! – Всего двадцать минут... только двадцать... – повторила вслух она. Лера очнулась от оцепенения, поёрзала на диване, куда плюхнулась совсем без сил и вопросительно посмотрела на неё. – Не обращай внимания, это я просто вслух думаю... Ну-ка встань! Давай подтащим диван к двери и забаррикадируем её, а то щеколда, боюсь, долго не продержится! Вновь послышался мерзкий скулёж, вслед за которым последовал мощный удар, и фанерный низ двери выгнулся, треснул... Подруги оцепенели от ужаса. Они мгновенно забыли про всё, даже про то, что собирались привалить диваном дверь и просто стояли и смотрели. Снова удар. Кусок фанеры с жалобным скрипом отвалился в сторону, и в образовавшееся отверстие пролезла бугристая, сочащаяся зелёной слизью лапа... В комнате повисло долгое и недоумённое молчание, а потом... – Ты что тут наплёл?! – взвилась Валерия. – Ах, ты... Мы с такой тварью никогда не встречались! В реальности убить нас не получилось, так решил в своей больной фантазии замочить, извращенец хренов?! – Это всего лишь писательская выдумка! – оправдывался несколько смущённый Роланд. – Я решил отослать свой рассказ на конкурс, вот и... – А мне вот что интересно, – заявила я. – Спаслись ли... мы от этой, хм, “собачки” или нас всё-таки схомячили? – Спаслись, спаслись! – поспешил успокоить нас Рол. – К вам на помощь примчалась вся кавалерия во главе с неустрашимым мной! Так что скажете насчёт рассказа – стоит посылать его или нет? – Пошли, почему бы и не послать, – покивала я. – Только имена измени, а то мы как-то стесняемся ТАКОЙ славы... Не хочу, чтобы потом все пальцами тыкали: “Вон идут те, что с мумией собачки дрались!” Понял, Стивен Кинг провинциальный?