Сквозь Пекло

Храбр и Дубыня помогли наследнику подняться. Святозар поставил правую ногу на землю и попытался на нее опереться, но она сызнова дернувшись подогнулась, не слушаясь его и совершенно не позволяя на себя встать.

— Отец, ее словно нет, — нервно проронил наследник. — Словно нет…

— Успокойся, мальчик мой… успокойся… Наверно ты переволновался или перемерз, — произнес правитель придавая своему голосу бесстрастности и принялся шептать заговор, чтобы обсушить грязные да намокшие вещи на сыне.

— Нет, отец, я не волновался… Да, и нога совсем не болит… ее точно нет, — с дрожью в голосе пояснил Святозар и в нем послышалась едва осязаемая паника. — Я был в таком приподнятом настроении. Нет, это, совсем другое, — наследник замолчал, он нахмурил лоб, обдумывая, что-то, и внезапно побледнев, вскрикнул.

Правитель прервал заговор, посмотрел на сына и тихо вопросил:

— Что, мальчик мой?

— Отец, помнишь, Вед показывала нам с тобой про излечении и… — Святозар глубоко вздохнул. — И строчки внизу горели голубым светом, а мы не могли понять, что это, а это было…

— И страдание, и боль, будут вечным другом его, и холод будет касаться тела его, — дошептал за сына правитель и теперь побледнел уже сам.

— И холод будет касаться тела его…,- скривив губы, протянул Святозар. — Что же за жизнь у меня отец? Нельзя тревожиться, нельзя выходить на холод? — Наследник округлил глаза и испуганно вскликнул, — а, как же… Как же, отец, я тогда буду божатить Яронега?

— Сейчас не до Яронега, — строго сказал Храбр придерживая наследника за руку. — Ярил, надо ехать во дворец… Нельзя Святозару тут на морозе стоять, я правильно понял? — Наставник посмотрел на правителя, а когда тот расстроено кивнул, добавил, — Дубыня, подведи Снежина, и помоги мне усадить наследника. Надобно поторапливаться, я думаю, неизвестно, как долго можно Святозару находиться на дворе.

Дубыня тут же отпустил наследника и поспешил к коню, который, лишь только подняли хозяина, отошел подальше и теперь со стороны наблюдал за всем происходящим да весьма тихо, что-то ржал, точно возмущался падением Святозара. Взяв поводья в руки наставник, ласково погладил коня по морде, и по-доброму молвил:

— Ах, ты, умница Снежин. Какой же ты молодчина стал.

Дубыня подвел жеребца к стоящим, а после они вместе с Храбром помогли сесть на него Святозару, которого совершенно не слушалась правая нога. И более не мешкая отправились в обратный путь.

Когда процессия наконец-то подъехала ко дворцу, наследник уже так замерз и его так трясло, что казалось холод перешел с больной ноги на все тело.

Правитель приказал слугам растопить баню, а пока наставники перенесли Святозара в его покои и уложили на ложе. Борщ жарко натопил печь, которая отделяла покои правителя от покоев наследника. Сенич принес горячего молока, да растер тело и ногу согревающей мазью, а отец, укрыв сына теплыми укрывалами, прошептал над ним заговоры. Какое-то время спустя Святозар перестал трястись, согрелся и уснул. Правитель сидел около сына, на его ложе, и, стараясь не тревожить сон, осторожно ощупывал больную ногу, коя постепенно согревалась. Когда нога потеплела, а кожа на ней стала неотличима от кожи на здоровой ноге, наследник пробудился. И сразу же пошевелил больной ногой, да протяжно дохнув, добавил:

— Ох, отец, все хорошо. Я ее чувствую… Знаешь, я, так испугался… испугался, что вообще ее лишился. Честно сказать, не хотелось бы мне вот так все время скакать на одной ноге, — Святозар тихо засмеялся. — И уже тогда, отец, я бы точно не смог стать божатым Яронега… Ну, ты подумай, как бы я по деревянной лесенке, установленной в проруби смог бы до дна допрыгать на одной ноге, да еще с дитем богатырского сложения на руках?

Правитель нахмурил лоб, потому что остался недовольным шуткой наследника, но не желая тревожить сына все же криво улыбнулся, и негромким голосом ответил:

— Первуша и Вячко натопили баню, пойдем, обмоешься, да погреешься, чтобы холод из тебя весь вышел.

— Да, что ж, отец, Сенич меня так натер какой-то чудесной мазью, что холод из меня уже весь выскочил, — заметил Святозар. Он немного помолчал и тяжело вздохнув, досказал, — так, что, отец, мне выходит нельзя зимой на двор выходить… Этот Нук, он, постарался на славу и загнал меня в темницу, тебе не кажется, отец? Тревожиться нельзя, быть на холоде нельзя… Да, хорошую он мне создал темницу, в которой сколько же я так буду мучиться?

— Ты, будешь жить… жить, а не мучиться, — тихим голосом откликнулся правитель. — Для меня самое важное, что ты жив… что не умер, как мой второй сын.