Сквозь Пекло

Стоян расстилающий на ложе овчинники для себя, наставника и наследника, что-то хмыкнул себе под нос, но спорить не стал. Святозар положил пальцы на порез и зашептал заговор, а когда рана на животе зарубцевалась, починил порезы на рубахе, кафтане и телогрейке.

— Лыбедь, сними чекмень, я его тебе починю, — сказал Святозар. — А, то на тебя страшно смотреть.

Лыбедь смущенно снял чекмень, а под ним оказалась не менее обветшалая от времени рубаха, которую наследник тоже предложил починить, и, прошептав над вещами заговоры, предал им положенный чистый и починенный вид. Лыбедь надел рубаху и чекмень и сев на ложе, возле товарища по несчастью, который все так же широко улыбался и радостно оглядывал прибывших, принялся довольно поглаживать рукой чекмень. Святозар поднявшись с ложа, сделал несколько шагов в сторону решетчатой двери, застегнул застежки на кафтане, и, развернувшись, посмотрел на сидящего около левой стены темницы на краешке ложа желтолицего темничника, каковой также радостно, как и Лыбедь стал поглаживать рукой починенный чекмень, и часто кивать головой.

— Лыбедь, — обратился к родственнику Святозар. — А, этот человек, что с тобой сидит, кто?

— Это, — широко сияя улыбкой и на морг отрывая взгляд от чекменя, ответил Лыбедь. — Это лонгил, он уже долго сидит тут вместе со мной… Они гомозули хватают людей, которые вошли к ним в проход и сажают в эти темницы. И сидят тут темничники до самой смерти. Охо… хо…. Наследник, а сколько же лет прошло с тех пор, как я уехал из дома?

— Пятнадцать лет Лыбедь, — чуть слышно протянул Святозар и увидел, как по лицу Лыбедя потекли слезы.

— Ах… ах… ах…,- запричитал тот, утирая глаза. — Пятнадцать лет… Какой ужас… верно Чернявушка меня не дождалась, замуж поди вышла… Ох, несчастные мои отец и матушка, сколько горьких слез по мне пролили…,- и из глаза Лыбедя вновь потекли крупные слезы.

— Ну, ну, — строго заметил Храбр, усаживаясь на ложе подле Стояна. — Нечего слезы тут проливать, да наследника нашего расстраивать…Хватит с него на сегодня треволнений, утирай свои глаза Лыбедь.

Лыбедь тяжело вздохнул, вытер тыльной стороной ладони глаза и сказал:

— Вот уж хотел ювелирному мастерству у гомозулей обучиться, а вместо этого пятнадцать лет темничником пробыл…охо…хо.

Святозар заскрипел зубами, и гневно топнул ногой по каменному полу, а Храбр грубо цыкнул на Лыбедя, и, глянув на наследника, сурово произнес:

— И, чего ты, Святозар, теперь ногами тут, словно конь топотишь? Сам же повелел нам мечи в ножны вложить…А мы уже хотели научить этих гомозуль, уважать законы гостеприимства.

— Нет, — покачав головой, ответил наследник. — Нельзя с ними в бой вступать, они мирные и оружие никогда толком в руках держать и не умели… Дождемся царя Гмура.

— Ну, а раз дождемся, — более спокойным голосом, добавил Храбр. — То и не топоти, да зубами не скрипи, а то поломаешь их всех.

Лыбедь беспокойно воззрился на наследника, насухо вытер глаза, и, переведя взгляд на лонгила, который все еще продолжал восторженно гладить его чекмень, молвил:

— Чопжу, познакомься, это наследник престола, Святозар, будущий правитель Восурии, и мой родственник, он муж моей сестры.

Чопжу поднялся с ложа, сделал маленький шажок навстречу Святозару, который продолжал стоять возле двери и внезапно упав на колени, стукнулся головой об пол, и громко на ломанном восурском закричал:

— Ах, свет свечы, валикы и вечны наседник Сиотозал, да валик тот ден, кода ты ывилсы кы нам!

— Чего это он, — испуганно выдохнул Святозар и кинулся поднимать бьющегося головой об пол лонгила.

Наследник схватил за плечи лонгила, поднял его с колен и поставил на ноги. Одначе стоило ему отпустить руки, как Чопжу опять повалился на пол прямо к ногам Святозара, и, ударяясь лбом об его сапоги, с еще большим усердием принялся славить «валикы Сиотозала».

Наследник беспомощно глянул на сидящих на ложе Стояна и Храба, которые увидев его расстроено-изумленное лицо и бьющегося возле ног Чопжу принялись громко хохотать. Впрочем на выручку к Святозару пришел Лыбедь, он слез с каменного ложа, присел на корточки, обок с Чопжу, и, похлопав его по склоненной спине, сказал:

— Чопжу поднимись. Видишь, наследник не доволен тобой, а его сердить нельзя… подымись сейчас же.

Лонгил перестал биться головой, оторвал лоб от сапог наследника, и, посмотрев на Лыбедя, тихо ответил:

— Калашо, калашо свет свечы Лыбиди.

И тотчас Чопжу поднялся с колен да все еще низко склонившись перед наследником стал, пятясь назад отходить к ложу. Когда же он уперся в него ногами, наново медленно, точно пужаясь кого потревожить, сел на краешек ложа, замер, погодя подняв вверх склоненную голову и широко улыбнулся.

— Ох, — выдохнул Святозар, и, зыркнул на хохочущих Храбра и Стояна. — Глядите у вас сейчас животы от смеха порвутся, а я в наказание лечить не буду, — добавил он.