Сквозь пепел и осень

– Куда же? – проявив интерес к будущему дому, я присел возле матушки. На матери были старенькие туфли, носок весь износился, и она их прятала от меня, чтобы я не тратился на неё, а копил на себя. Так как переживала, что я комплексую по поводу своего шрама.

К деревенской жизни она тянулась потому, что хотела заняться любимым ей делом, садоводством. Саймон как раз заканчивал учебу в школе и не хотел поступать никуда, его ничего не интересовало. И он был рад переезду, да хоть в деревню, лишь бы не идти в колледж, на чем настаивала мать.

Я работал дизайнером в одной компании, не хотелось оставлять работу, тем более у меня была невеста Анхела. В моих планах не было покидать мегаполис, я хотел на ней жениться, но мать пока об этом еще не знала. Анхела была белокурая красавица, но легкомысленная, кормила меня обещаниями, что вот уже даст согласие на нашу помолвку. Я со всеми новостями решил без звонка приехать к ней с внезапным предложением руки и сердца, прихватив с собой коробочку с кольцом.

Я был простым парнем, зарабатывал вполне приемлемо, и в свободное время больше всего любил рисовать. Как только я подъехал к дому Анхелы, у многоэтажки заприметил спортивную навороченную машину. Мои глаза тут же загорелись, я сразу подумал, вот, я когда-нибудь стану известным дизайнером по росписи стен, заработаю на такую машину. Но меня не покидала досада, что же забыл владелец такой машины в бедном районе?

Поднявшись с букетом цветов и с заветной коробочкой, я хотел постучаться, но дверь была открыта и я зашел, чтобы сделать внезапный сюрприз. Но сюрприз был уготовлен для меня. Из спальни были слышны какие-то непонятные стоны. Я побледнел, и приоткрыв дверь увидел на кровати Анхелу с каким-то мужчиной. Анхела в ту же секунду заметила меня.

Я пулей выбежал из квартиры, на моих глазах наворачивались слезы предательства и боли. Во дворе я чуть не споткнулся об нищенку, просящую подаяния. И первое, что я сделал – вручил цветы и кольцо ей в руки. Нищенка обомлела от столь щедрого подарка от незнакомца. А сам поехал на своей машине обратно домой. Единственные люди, которые никогда не предадут, это, пожалуй моя мать и брат, думал я, пытаясь разглядеть сквозь обиду и слезы дорогу. Но я в себе умел подавлять эмоции, этому меня уже научили с самого детства, благодаря ремню отчима. Я окончательно перестал верить в настоящую любовь.

Я остановился у обочины, чтобы привести себя в порядок, иначе мать бы догадалась, а ее меньше всего хотел беспокоить.

«Туман» рассеялся. Мои мысли и чувства пришли к единому мнению – не тратить время попусту на таких как Анхела.

Глава 2. Застывшая слеза

На отъезд из города в коттеджный поселок теперь настаивал я, так как хотел побыстрее распрощаться с прошлым. Приобрела нам этот дом наша родственница, чьё имя мать держала втайне. А я не стал докапываться, сама всё расскажет.

На самом деле, коттеджный поселок был для весьма состоятельных людей, и наша семья, на их фоне выглядела мягко говоря странно.

Мы ступили на землю, которая ранее нам не была ведома. Мне стало не по себе, как только я вошел в дом, будто он кричал мне: уходи!

Дом оказался весьма в запущенном состоянии. Но меня ничего не смущало, я готов был начать с нуля. Мать с восхищением оглядывала гостиную, обходя все комнаты. Она прикидывала, как можно всё переделать. Саймон лишь брезгливо фыркнул, отворачивая взгляд от стен и обшарпанной мебели.

В моем сердце еще была незатянутая рана. Я замкнулся в себе, избегал людей, общественных мест, всяких праздников, вместо этого сидел в своей комнате и посвятил себя творчеству – расписывал картины на холсте, естественно для продажи, так как нам нужны были деньги.

Мать беспокоилась обо мне. Но я держался в ее глазах, будто ничего и не произошло между мной и Анхелой, оправдавшись тем, что Анхела уехала в другой город приглядывать за больной бабкой. В итоге, моя ложь не убедила мою мать и она разузнала, что мы расстались. Я не отпирался, и всё склонял к тому, что мы оказались совершенно разными с Анхелой.

Отложив своё хобби до лучших времен, я принимался чинить многое в доме, да тот же кухонный шкаф, у которого болтались дверца.

К вечеру мы с матерью изрядно потрудились и устали, но нам удалось навести хоть какой-то уют и порядок. Саймон отсутствовал весь день – шастался по району и только что открыл калитку. Он был пьян, судя по его походке и жестам, вдобавок недовольным и взвинченным.

Выбежав к нему во двор, я начал его трясти, приводя в чувство.

– Чего ты вытворяешь? – обратился я к брату.

Но Саймон качался в разные стороны и не мог связать и двух слов. Саймон внезапно расчувствовался, и растерянно смотрел на меня, словно ягненок выпавший из стада.

– Иди, отоспись! – мой гнев сменился милостью, увидев глаза Саймона.

Мать всё это время наблюдала за нами и тревожилась, не пойдет ли он по стопам своего отца? Но я успокаивал, нет, я ведь рядом, и этому не бывать. Мать иногда молчала и замыкалась, скрывала что-то от меня, но вывести ее было не так просто.

Саймон завалился на свою кровать и сразу вырубился.