Сквозь пласты времени. Очерки о прошлом города Иванова

В перечне достопримечательностей города оно значится как мануфактура Осипа Степановича Сокова. Этот талантливый самоучка оставил заметный след в истории развития текстильной промышленности села Иванова. В молодости Соков овладел ремеслом резчика и работал у своих односельчан, делая им манеры для набойки холстов. В 1780 году вместе с несколькими товарищами по ремеслу он отправился в Шлиссельбург, где устроился на фабрику англичан Козенса и Лимана, осваивая искусство составления красок для набойки. По возвращении в Иваново в 1787 году Соков завел небольшое предприятие, где стал изготовлять по новым рецептам набойку по холсту и полотну, а затем и по хлопчатобумажным тканям.

Изделия его отличались высокими художественными достоинствами — красотой и своеобразием рисунков, чистотой отделки и потому были вне конкуренции. (Образцы этой набойки, сохранившиеся в фондах Ивановского краеведческого музея, до сих пор восхищают своим совершенством).

Дело процветало и вскоре вместо деревянного здания Соков возвел близ Уводи просторный кирпичный корпус.

В судьбе этого энергичного, смышленого человека не все ясно. Судите сами: с момента возвращения Сокова в Иваново и до смерти его в 1801 году прошло четырнадцать лет. Последние годы, как пишет Я. Гарелин, он «мало уже занимался фабричным делом и редко куда выходил из дому, вел самую уединенную жизнь». Выходит, что на постройку двух предприятий и достижение высот в производстве ситцев у Сокова ушло не так уж много времени — что-то около десяти лет. Затем, по неизвестной причине, все достигнутое было им брошено на произвол судьбы. Согласитесь, что это не в характере человека, весьма предприимчивого, еще и не старого (он родился в 1743 году) и к тому же разбогатевшего.

Замечу попутно, что Соков был похоронен на той же Крутицкой улице, в ограде Покровской церкви. Когда в 1817 году была построена новая, каменная, могила оказалась под правым столбом при входе в церковь и впоследствии была забыта.

Наследники Сокова управляли фабрикой из рук вон плохо и в конце концов продали ее в 1810 году фабриканту М. Ямановскому. Будучи главой местной старообрядческой общины, он перестроил ее в молельню для «раскольников поповщинского толка». Тут же находилась богадельня.

Считают, что переоборудование мануфактуры производилось по проекту архитектора Мавричелли, того самого, который сооружал каменную Покровскую церковь и соборную колокольню в Шуе. Тогда-то и появились у производственного корпуса не приличествующие ему храмовые пристройки, в частности, полукруглая алтарная абсида, выходящая на проспект Фридриха Энгельса.

Если верить народной молве, в старину из корпуса имелся тайный подземный ход на берег Уводи.

Культовым целям здание служило в течение 120 лет — до 1930 года. В разное время оно считалось то молельней, то часовней, то Казанской старообрядческой церковью. Есть даже упоминание о том, что в нем находилась «австрийская молельня» — возможно, для военнопленных австрийцев. Впрочем, все это малоинтересно. Для нас здание представляет ценность именно как текстильная мануфактура, где родилась широкая слава многокрасочных ивановских ситцев.

«Лесная» топонимика

Сводили под корень

«В старину Иваново было окружено густыми лесами». Эта фраза столь часто встречается в книгах о прошлом нашего города, что уже не производит впечатления.

Живописнее обрисовал эти дебри И. Волков. В книге «Ситцевое царство» он приводит слова своего деда, Данилы Волкова, относящиеся к восьмидесятым годам прошлого века:

«Эх, бывало, в наших ивановских лесах и заблудиться легко было, особливо в серый, бессолнечный день… Попадешь, бывало, в лес, заплутаешься, идешь-идешь целый день, а то и два дня идешь, и конца-краю этому лесу на находишь… А какой лес был: сосны в три обхвата, березы аршин на сорок в вышину…»

Леса было обилие, а рубили его мало, в основном на дрова да на крестьянские постройки. И на продажу он не шел из-за трудности с вывозом: Уводь в нескольких местах перекрывали мельничные плотины, и сплав был невозможен.

Положение изменилось с появлением в Иванове мануфактур, а затем и фабрик с паровыми машинами. Резко увеличился спрос на строительную древесину и дрова. Владелец вотчины Шереметев не замедлил пустить в ход лежавшее до сих пор втуне богатство. Нимало не задумываясь о том, к чему может привести массовая вырубка лесов, он стал продавать их большими участками, лишь бы выручить куш посолиднее. Покупателями являлись, прежде всего, его же собственные крепостные — «капиталистые» крестьяне, владельцы ткацких светелок и набоечных заведений. Разумеется, в первую очередь они приобретали тот лес, что находился ближе к селу, чтобы не тратиться на перевозку.

К концу XVIII века окрестности Иванова большей частью превратились в пустоши, поросшие кустарником и мелколесьем, местами распаханные или превращенные в выгоны. Лес сохранился сравнительно небольшими островками.