Сквозь пласты времени. Очерки о прошлом города Иванова

В начале нынешнего века сад стал «подемократичнее», однако входная плата — 35 копеек — для рабочего, получавшего от семи до пятнадцати рублей в месяц, конечно, была не по карману. О театральном билете, за который требовалось выложить более рубля, и говорить не приходится.

В период Первой русской революции, летом 1906 года, когда система классовых привилегий дала заметную трещину, летний театр впервые заполнили люди в рабочей одежде. Они приходили сюда дважды для того, чтобы организационно оформить профсоюзы: ситцепечатников, ткачей и прядильщиков.

После победы Великого Октября двери сада широко распахнулись перед народом, он стал называться Городским. С весны 1918 года на сцене летнего театра стала выступать первая труппа Советского городского драматического театра. В сентябре 1918 года под председательством М. В. Фрунзе здесь проходили заседания губернского съезда Советов. Остался в памяти ивановцев и массовый интернациональный митинг, проведенный в саду 12 июля 1920 года. На нем выступили Марсель Кашен и другие делегаты III конгресса Коминтерна.

В 1924 году Городской сад получил свое нынешнее название — он стал носить имя 1 Мая.

Дом политического просвещения. Угол Садовой улицы и проспекта Ф. Энгельса. Справа — памятник Ф. А. Афанасьеву (Отцу)

Далеко не сразу пришли зримые изменения на Садовую улицу после Великого Октября. В начале тридцатых годов здесь было построено общежитие медицинского института. После Великой Отечественной войны на улице появились многоквартирные жилые дома, студенческое общежитие химико-технологического института. В шестидесятых годах на углу Садовой и проспекта Фридриха Энгельса поднялось монументальное здание Дома политического просвещения обкома КПСС.

Улица и дальше будет хорошеть.

Остывающий след

Этот небольшой переулок идет параллельно улице Станко и соединяет улицы Багаева и Маяковского. С 1950 года он называется в честь великого русского литературного критика, публициста и революционного демократа переулком Белинского. А до этого в течение примерно столетия именовался Фричевским. Происхождение названия непосредственно связано с развитием в селе Иванове текстильного производства.

…В древних грамотах не раз упоминается об искусстве ивановцев «в мелнишном заводе». А мельница — будь то ветряная или водяная — прежде всего механизм, хотя и простейший. «Мельничный» опыт как нельзя кстати пригодился ивановцам при начале производства хлопчатобумажных тканей. Один из краеведов несколько иронически писал по этому поводу в 1896 году: «Ивановны сами нарезывали винты, отливали чугунные колеса и шестерни, точили валы и сооружали из этих предметов такие несокрушимые механизмы, что доморощенные „сивки-бурки“ через силу приводили их в движение».

Попутно замечу, что «двигателем» долгое время служили не только лошади, но и люди. В частности, иноки Покровского монастыря, отдав «богу — богово», спешили по «мирским делам». Монастырь был из скудных, так что монахам приходилось подрабатывать. Инок влезал в огромное деревянное колесо и наподобие белки часами шагал там по ступенькам, приводя в движение какой-либо механизм.

Только во второй четверти XIX века на ивановских предприятиях стали появляться «настоящие» машины: цилиндренные и перротины. Обе предназначались для печатания ситцев. Однако и они некоторое время еще приводились в движение лошадьми (паровые машины появились позднее). В 1828 году в сельце Воробьеве близ Иванова начало действовать первое в округе механическое ситценабивное заведение.

Цилиндренные машины изготовлялись в Москве иностранными механиками. Новинка заинтересовала ивановских предпринимателей. Но прежде чем применить ее, требовалось решить ряд нелегких задач. Кто ее будет устанавливать, налаживать, чинить, где брать медные валы, гравировать их? Можно было, конечно, подготовить для этого местных механиков и граверов — село издавна славилось умельцами, но время не терпело, законы конкуренции были неумолимы, требовалось ковать железо, пока оно горячо.

Так в 1830 году в Иванове появился немец Фрич. Один из современников утверждал, что он приехал сюда прямо из Саксонии, соблазненный возможностью нажиться. Едва ли это так. Скорее всего Фрич был обрусевший немец. Во всяком случае, в Иванове он звался не Фридрихом, а Федором. Есть также основание считать, что он был из тех самых механиков, которые наладили в Москве производство цилиндренных машин, и действовал не по собственному почину и не на собственные средства, а имел поручение от фирмы создать в селе дочернее предприятие, освоить новый район сбыта машин. В пользу этого говорит тот факт, что после себя Фрич не оставил каких-либо вещественных следов: ни заводских корпусов, ни жилого особняка-дворца, какими обзаводились ивановские фабриканты.