Сквозь призму световых лет

Разъярённый Уокер стал гоняться за Джорджем вокруг громоздкой нийюанской мебели, а проворный пёс играл с ним, оставаясь вне досягаемости. Секви'аранака'на'сенему изо всех сил игнорировала обоих, обдумывая ближайшее будущее. Несмотря на неотступное убеждение, что заниматься этим — напрасная потеря времени, она по-прежнему была намерена приложить максимум усилий, чтобы спасти их обоих, а заодно и огромного версификатора, который в настоящий момент крепко спал в другом конце большой комнаты.

Как же она скучала по разумности К'эрема! По дому, по своему виду, по каждому отдельному его представителю, безоговорочно уверенному в том, что он или она является верхом эволюции. Она скучала по умиротворяющему одиночеству её собственной, заботливо благоустроенной резиденции, по возможности общаться с другими, равными ей по уму (конечно, на безопасном расстоянии), по возможности вести утончённую интеллектуальную беседу. Ни одного такого здесь не найти. Здесь она всегда вынужденно была учителем и никогда — учеником.

Несмотря на всё это, несмотря на присущие им от природы физические и умственные недостатки, за которые они не были ответственны, ей весьма нравились её приятели. Браук, всегда страстно желающий и готовый рассказывать пламенные саги о своём мире любому, кто будет слушать. Если б только он мог вовремя замолчать. Маленькое четвероногое, Джордж, чей хвост, казалось, никогда не переставал шевелиться и был близок к тому, чтобы пребывать в вечном движении, чего Скви не наблюдала ни у одного разумного существа, обладающего подобным дополнением. Даже Уокер, всегда неуверенный в себе, но не боявшийся делать всё, что было необходимо, чтобы улучшить их положение.

Ей было интересно, нравилась ли она на самом деле хоть кому-нибудь из них, или они притворялись, чтобы её высший разум продолжал концентрироваться на поиске их пути домой. Не то чтобы это имело какое-то значение. Ни одному к'эрему для поддержания самооценки не требовалось полагаться на одобрение представителей низших форм жизни.

Впрочем, сомнительно, чтобы какой-нибудь мирный, одинокий к'эрему прежде оказывался в подобном положении. К собственному смущению, она обнаружила, что ей не всё равно, нравится она своим приятелям или нет. Щупальца-усики Скви ещё плотнее обернулись вокруг её тела. Несомненно, время и соответствующие раздумья прогонят прочь неестественное желание обращать внимание на то, что думает о ней эта пёстрая кучка низших существ.

Когда человек, выбившись из сил после погони за его меньшим, но более шустрым приятелем, наконец остановился, она встала перед ним.

— Какая разница тебе, Маркус, или любому из нас, вмешиваемся ли мы в местные дела или нет? Наши хозяева — варвары, которые лишь замаскировались под цивилизованных. — Щупальца поднялись и затрепетали, описав в воздухе чёткий узор. — Они убивают друг друга под предлогом ограничения самих себя. Тот факт, что они запрещают использование современного оружия в этих кровавых ритуальных боях между отдельными племенами, указывает лишь на то, что они заинтересованы в сохранении своего вида, но не в его совершенствовании. И потом, эти непристойные вездесущие медиа со своими репортажами. Ни одна другая, хоть в малой степени цивилизованная раса из мне известных не рассматривает военные действия внутри вида как предлог для грубого и тупого развлечения.

Хотя ссора с Джорджем была забыта, Уокер выглядел неловко.

— А эта сторона — рассматривает, — проворчал он с тревогой. — Кроме того, не ограничивает использование оружия до совсем архаичного. — Ему не пришлось конкретизировать.

Скви выпустила через свой трубчатый рот череду маленьких пузырьков.

— Я это подозревала.

Он ожидал неизбежного обвинительного акта, словесной резни, абсолютно блестящего нового сарказма. Когда ничего не последовало, он моргнул и уставился на неё сверху вниз:

— Это всё? Больше нечего сказать?

Щупальца сократились и сплелись, как у актинии, готовящейся к бою за денежный приз.

— Что я могу добавить, чтобы приукрасить гнетущую реальность твоего вида? Если твоя культура не так уж не похожа на культуру ниййюю, тогда мне не следует объяснять, отчего я не чувствую никакого раскаяния при манипулировании последними. В том, чтобы убивать себе подобных, не может быть красоты, не может быть развлечения, не может быть удовлетворения. Это отвратительно. Всем разумным видам следовало избавиться от такой гнусности. Однако в отдалённых, недосягаемых местах она продолжает существовать.

Он поймал себя на том, что молча кивнул.

— Ты права, Скви. У меня нет права критиковать твои действия здесь. Я так понимаю, к'эрему не воюют друг с другом?

— Только отточенными фразами и колкими словами. Они ранят достаточно глубоко.