Сквозь силу 2

Любое вторжение в волю живого существа ведет к соблазну воспользоваться открывшейся слабостью, подчинить жертву себе, или изменить ту или иную частичку в личности. Поэтому нам всегда твердили, что запрещено использовать ментальные способности в личных целях. Уличенные за подобным деянием подвергались высшей мере наказания от трибунала Совета. Практически всегда наказание — отречение от Силы и ссылка в места не столь отдаленные. Ментальные способности разрешается применять лишь в крайних случаях, если это может предотвратить ужасную катастрофу или привести к большому благу. А вот трактовать в каких случаях это допустимо — это совсем другой разговор. Потому и принято считать, что лучше всего не прибегать к этому или прибегать в легкой форме.

Ведь, кем бы ни являлся разумный на твоём пути, он также является живым существом, со своей жизнью, волей, личностью. А малейшее изменение в его разуме может привести к самым непредсказуемым последствиям. Он же не может быть просто злым или заклятым врагом, чтобы так просто наплевать на него. Может, он просто выполняет свой долг, свою работу, у него нет другого выхода; может, у него есть семья или другие близкие; возможно он заботится о ком-то так же, как и его близкие беспокоятся о нем, ждут его дома живым и невредимым, таким, как они его знают и любят.

Никогда не стоит забывать, что если бы вы встретились при других обстоятельствах, возможно, вы стали бы друзьями или союзниками. И что тогда делать? Манипулировать разумом других живых существ, невзирая на всякие последствия, может только тот, у кого нет чести и тот, кто считает себя выше остальных, для которых чужая жизнь — ничто. А я как раз и клялась, что буду бороться против таких. Но, как бывает в реальности, иногда приходится пересматривать свои взгляды. А эти догмы джедаев, которые хорошо звучат на бумаге, в жизни работают не совсем так, как хотелось бы.

За прошедшую войну мне доводилось участвовать во многих допросах мандалорских офицеров и всяких предателей с применением Силы. Когда сама являешься свидетелем всех ужасов, сотворенных их руками, сомнений по поводу ментального допроса не возникают, важен только результат, от которого зависит жизнь тысяч и тысяч невинных. А что сейчас? Стоит ли наплевать на сохранность рассудка у женщины передо мной? У меня нет сомнения насчет её принадлежности к «Церберу», но является ли она их «важным» членом? Является ли она хладнокровным фанатичным террористом? Впрочем, всё зависит от её ответов.

Я наблюдала, как внутри её стальных глаз идет буря размышлений. Но кем бы она ни была, она должна понимать, ей не удастся нас обмануть.

— Адво…

— К сожалению, у нас нет времени на это, — перебила я её. — Я даю вам выбор. Пока. Воспользуйтесь им мудро.

Такое я тоже проходила не раз. Многие при допросе начинали давить на жалость, изображать из себя невесть кого, торговаться, умолять, даже находились смельчаки, которые дерзили и угрожали.

После нескольких секунд размышлений она гордо вздернула подбородок вверх и повторила с некоторым вызовом:

— Мне нечего вам сказать.

— Что ж… — само собой вырвался тяжелый вздох, — ваш выбор.

Сконцентрировавшись, направила Силу в её разум. Прорваться через волю и ментальную защиту с первого раза не получилось. Разум женщины хорошо сопротивлялся, но в данном случае, ей некуда деться — её ментальная защита рано или поздно падет. Как показывает опыт, любого можно сломить, нужно лишь время.

Прошла минута, а за ней тянулась другая — со стороны, наверное, покажется, что мы просто сидим в тишине и пялимся друг на друга. Тем не менее, черноволосая начала нервно ерзать, словно от холодного сквозняка, и пару раз оглядывалась по сторонам, будто ей что-то мерещилось. Спустя пять минут появились первые намеки на страх. Её глаза расширились и начали судорожно бегать в пространстве. Хладнокровие на её прекрасном лице сменилось тревогой, постепенно переходя в самую настоящую панику. Как известно, страх отлично ломает защитные механизмы рассудка. Найдя её слабину, я усилила напор. В моей голове тут же воспроизвелись частички образов и мыслей женщины — то, кем она являлась «внутри», начала открываться мне, отдаваясь тягучей болью в висках и эхом множества голосов.

Закованная в кандалы на удерживающем кресле, она начала дергаться, пыталась освободиться и дотянуться руками до головы, почти доводя кисти рук до травм. На её лбу выступили испарины пота. На экране над ней заморгали красным цветом показания с датчиков на руках: учащенное сердцебиение, изменение давления. Но женщина пока держалась, не вопила, не умоляла, просто пыталась вернуть контроль. Будь у неё больше времени, она может и закрылась бы от меня, но мне нужны ответы прямо сейчас.

«Покажи мне, кто ты», — приказала себе и в грубой форме пробила её ментальную стенку подобно тарану, сносящий врата крепости.

— Миранда… Миранда… — отчетливо услышала в голове женский голос, зовущий откуда-то из глубины сознания.

«Покажи, чем дорожишь».

— Сестра…

— Я обещаю…

— «Цербер» защитит нас… Защитит нас…

«Чего ты боишься?».