Сквозь слезы. Русская эмоциональная культура

Следующий тип плача – погребальный. Простых упоминаний о плаче, к которым возводил «повести» И. П. Еремин, в КЛ всего семь. С одной стороны, в них заметна опора на традицию ПВЛ: четыре из них в точности повторяют стандартную модель. С другой стороны, эта традиция начинает расшатываться. Погребальные плачи уже необязательно народные, плакать над умершим может и один человек. Например, слова великъ плачь створити, выражавшие в ПВЛ скорбь всего Киева (8), в КЛ применяются для обозначения плача двух человек: при?хаста надо нь брат два, Борисъ и Гл?бъ, и створиста плачь великъ (1146 г.)72.

Завершают «циклы плачей» плачи князей, получивших весть о смерти. Князья, пользовавшиеся симпатией летописца, изображались со склонностью к повышенной слезливости. Узнав «о вероломстве союзника или о смерти родственника», они должны были «прослезиться и даже воздеть руки к небу»73:

(34) [Изяслав Мстиславич], слыша Из?слав[а] [Давыдовича] плачющас? надъ братомъ своимъ Володимеромъ, и тако ?став? свою немочь, и всадиша и на конь, и ?ха тамо, и тако плакашеть над ним, акы и по брат? своєм, и долго плакавъ, и рче Из?славу Двд?вичю: «Сего нама оуже не кр?сити, но се, брате, Бъ? и Ст?аae Прчстаae ворогы наша поб?дилъ» (1151 г.)74.

(35) Ростиславъ же [Мстиславич] то слышавъ, и тако ?став? полкы своae, а самъ гна Києву, и тако плакас? по ?ц?и своєм (1154 г.)75.

(36) ?нъ [Давыд Ростиславич] же, слышавъ, быс печаленъ велми. Плача, по?ха борзо к Смоленьскоу, и оустр?те и єпспъ Кост?нтинъ съ крсты, и со игоумены, и с попы, вси смольн?ни (1180 г.)76.

В каждом из этих случаев узнавший о смерти буквально срывается с места (ср. гна; по?ха борзо), чтобы успеть оплакать умершего. Ростислав и Изяслав плачут уже над умершим, но не во время погребения; Давыд же, по-видимому, начинает плакать сразу, как узнает о смерти, и попадает прямо на похоронное шествие. В трех из пяти случаев снова употреблен невозвратный глагол.

В КЛ представлены также плачи, вызванные бедствием или разлукой, однако подавляющее большинство все же включено в повествование о чьей-либо смерти. В плачах КЛ заметна оглядка на традицию ПВЛ – используются ее выражения, модели и формулы, но воспринимается она как основание, на которое опирается новая традиция. Количество плачей увеличивается, они становятся более литературными, в них начинают проникать черты, свойственные житийным текстам. Появляются новые обозначения, широко употребляется невозвратная форма плакати. Слово сльзы теряет жесткую семантическую связь с молитвой – им обозначаются даже народные погребальные плачи, например:

(37) вси вопьaeхуть, ? слезъ же не можаху прозрити, и вопль далече б?же слышати77.

Владимиро-Суздальская ветвь

Суздальская летопись (СЛ), продолжающая ПВЛ по Лаврентьевскому списку с 1111 до 1304 года, содержит сорок три упоминания плача. В ней летописец обращается с традицией ПВЛ значительно осторожнее: он не развивает ее, а заимствует почти без изменений. Приведем наиболее характерный пример – плач Юрия Всеволодовича, узнавшего о взятии Владимира в 1237 году:

(38) Яко приде в?сть к великому кн?зю Юрью: «Володимерь вз?тъ, и цр?къ? зборънаae, и еп^спъ, и кн?гини з д?тми, и со снохами, и со внучатъ? ?гнемь скончашас?, а стар?ишаae сн?а Всеволодъ с брато^м вн? града ?бита, люди избитъ?, а к тоб? иду^т». ?н же, се слъ?шавъ, възпи гл^смь великъ?^м со слезами, плача по правов?рн?и в?р? хр^сьaeньст?и <…> И нача молитис?, гл??: «Оувъ? мн?, Г^си <…>» И сице ?му мол?щюс? со слезами, и се внезапу поидоша татарове (1237 г.)78.

Этот плач словно по трафарету списан с плача Глеба из ПВЛ, летописец просто заменил прямую речь и имена собственные: