Сквозь снег и пепел

Под дверью соседней спальни полоска света. Не спит…Или она спит со светом? Мама говорила, что собака к ней как приросла и спит с ней вроде как даже на постели. Дожили. Я стою под дверью и мое эго бесится из-за того, что меня променяли на собаку. Ведь раньше от кошмаров спасал я. И это стало так привычно… И даже трогательно что ли. Быть нужным, защищать. Хоть ее я могу защитить. И я хочу ее защитить теперь от всего этого…что она переживает, как только закрывает глаза. Быть с ней там, где мы встретились. В аду. Вытаскивать ее оттуда каждый раз. Это нужно и мне. Ведь Аню я не спас и раз…

Глава 31

Данил

Пять утра. А уже слышу топот в коридоре и поскуливание. Есть время поспать еще, но я уже проснулся и пялюсь в темноту какое-то время. Сон сбит, уже не уснуть. Наощупь ищу пульт и бесцельно листаю каналы. По телевизору в это время муть или мультики. Для мультиков хоть я и староват…уж лучше их, чем «Секс в большом городе». Не помешала бы чашка кофе, но не хочу идти пока вниз, не хочу ее шугать с утра пораньше. Чувствую себя злодеем. А ведь в теории ситуация позволяла снова стать героем. Было бы смешно, не будь так грустно…

Когда Чип и Дейл победили Толстопуза понимаю, что ранние пташки возвращаются. Собака цокатит когтями по полу и пыхтит, а Саша шмыгает носом с мороза. Замерзла. Затащить бы ее сейчас под одеяло, замотать как следует и чтоб поспала еще. Меня накрывает ностальгия, как в темной комнате горит телевизор, а она сопит под боком, постанывая и успокаивается, когда я ее обнимаю и шепчу на ухо что-то умиротворяющее. Я отвык быть один. И скучаю по ней, аж чуть не рычу.

Игорь уехал из дома очень рано, еще не было семи. Конец года — куча работы. Я работал ночи напролет и раскидался до поездки. Но здесь мне пришлось отдуваться иначе… С утра меня уволокли украшать двор. Они специально меня ждали, чтоб помучить этими гирляндами. Зачем их снимать, если каждый год наматывать обратно? Несколько раз стремянка подо мной опасно зашаталась… Я слегка вспотел, мама перепугано верещала. И я видел…как Саша, закусив губу, старалась не засмеяться. Так значит, да? Меня не кормили до тех пор, пока все не было замотано сверкающими лампочками, а на крыльце не появились два оленя и снеговик. Потом елка. Зачем им такая большая елка? Я собирал ее минимум час! Столько матов, сколько из меня сыпалось сегодня, от меня мама не слышала, наверное, и за всю жизнь. И мне не стыдно.

Рядом Саша нехотя ковырялась в елочных украшениях. Она рассматривала старинные стеклянные шары и кисло улыбалась в ответ на всякую болтовню, которой мама пыталась разрядить атмосферу. Иногда, судя по ее невидящим застывшим глазам, она была мыслями не здесь и не в этой жизни вообще… Эти праздники…они несут не только радость, но и, знаю по себе, напоминают о потерях. Интересно… Встречала ли она с семьей или с друзьями? Может с молодым человеком? Надо было все же побольше узнать о том, что она оставила в жизни до меня. Кого она видит в зеленых пластиковых иголках и нарядных шарах? Вижу…эта боль, что сейчас пробегает волнами по ее печальному личику — не имеет ко мне никого отношения… Бедная моя девочка… Обнять бы ее как раньше, но она шарахается от меня, что уж говорить об утешительных обнимашках…

— Хватит валять дурака, ты сама понимаешь, что выбора у тебя нет. Поэтому собирай вещи и, будь добра, перенеси их в соседнюю комнату. Не за чем ждать чьего-то приезда.

Я знаю, что это низко. Она, итак, загнана в угол. Но бесит уже эта ситуация. И я готов решить ее как угодно, лишь бы скорее.

Она болезненно закрывает глаза, отворачивается и сглатывает. Встает с кровати и открывает шкаф. Всего две неполные полки занимают ее вещи. Она молча аккуратно снимет их оттуда и несет в мой шкаф. Забирает из угла комнаты чемодан и перекатывает его вслед за вещами. С тумбочки забирает расческу и книгу… убирает их в шкаф к одежде. Зовет собаку и уходит на улицу. Не поднимая глаз. Я гад. Ну а сколько еще нянчиться?!

Ее долго нет, в окно вижу, что она отряхнула снег с уличных качелей и сидит там. Перед ней туда-сюда бегает пес. Она была недостаточно тепло одета, чтоб так сидеть. Опять простынет. Бесит.

Хватаю куртку и сигареты.

— Ты долго будешь филе морозить?

С крыльца громко говорю ей, закуривая. Молчит. Бесит.

Иду к ней. Борюсь с желанием взять ее за шкирку и затащить в дом. Подхожу ближе и вижу, что она судорожно вытирает щеки. Плачет. Понятно, ничего другого я и не ожидал. Удивился бы, если б не плакала.

Курю, стоя у нее над душой. Не знаю, что сказать. Но вижу, как она дрожит и бросаю половину сигареты прямо в сугроб и протягиваю к ней руку. Знаю, что не возьмет, но не знаю, что сделать еще.

— Пойдем в дом, ты замерзла. У тебя нет такой шерсти как у твоей подружки…надеюсь, — шутка глупая и глумливая, но все лучше, чем просто на нее рычать.

Она уже боится не только моих рук, но и моих слов, поэтому торопливо встает и убегает вперед меня, позвав псину. Мне кажется, что та стала смотреть в эти дни на меня с осуждением… Но это единственный друг Саши, поэтому я стерплю.