Сквозь стены

– Это был не совсем мой выбор, профессор, – несчастно сказал он. – Но я думаю, что команда нуждается во мне. Я не хочу оставлять их. Почти все в команде новенькие. Рон – единственный, кто остался на своем месте, Симус теперь Охотник и ему довольно непривычно на этом месте, Отбивалы довольно неплохие, но на земле чувствуют себя более уверенно, чем на метлах, трое Охотников совершенно не могут синхронизировать свои действия, наш капитан играет в квиддич всего год, как и Рон… И наша первая игра с Равенкло через десять дней, – Гарри глубоко вздохнул и нахмурился. – Я не могу уйти. Не сейчас и, возможно, не в этом году. Я обязан им. Я согласился играть, профессор.

Лицо Макгонагол было грустным. Грустным и очень, очень усталым.

– Вы говорите так, как будто не хотите играть, мистер Снейп, – сказала она чуть погодя.

– Потому что я действительно не хочу, – просто ответил Гарри. – Я все еще не понимаю, почему я согласился играть снова…

– А что с метлой? Если я правильно помню, вашей старой метлой пользуется мистер Уизли. Вы не планируете забрать ее?

– Вы шутите, профессор? – Гарри был ошеломлен. – Я один из чертовых совладельцев Волшебных Раковин Интернешнл, наследник Поттеров и так далее! – резко сказал он. Он ненавидел быть богатым. Ненавидел, потому что была вещь, которую невозможно было купить за деньги: любовь. Точнее: любовь Северуса.

– Следите за речью, мистер Снейп, – Макгонагал погрозила ему пальцем, но ее глаза улыбались. – Так что там с вашей метлой?

Гарри пожал плечами:

– Я получу ее завтра. Нимбус 2100.

– Нимбус? Почему вы не выбрали Всполох?

– Это будет несправедливо по отношению к остальным игрокам, – спокойно ответил Гарри.

– Но мистер Уизли…

– В его случае скорость не играет большой роли. В этом случае это не несправедливо.

– Понятно, – Макгонагал выдавила улыбку, но снова помрачнела: – Но мистер Снейп, это не значит, что вам не надо лучше готовиться к будущим занятиям Трансфигурацией. Вам нужно больше есть и спать.

– Я знаю! – сердито воскликнул Гарри. – Но как?!

– Естественно, зелье сна без сновиде…

– Мне давно пришлось перестать принимать его, – перебил ее Гарри. – У меня почти появилась зависимость от него.

– Тогда как вам удалось справиться в прошлом году?

Гарри почти открыл рот, чтобы ответить, но слова застряли у него в горле. Он не мог сказать: «Я спал с Северусом.» Даже мысль о том, чтобы произнести эти слова заставила его щеки пылать. Он не знал – плакать ему или смеяться.

– Северус помогал мне, – как-то выдавил он.

К счастью, профессор приняла покрасневшие щеки за знак печали и положила руку Гарри на плечо.

– Я знаю, что очень трудно быть разлученным с ним, но ты должен найти собственный способ справиться с этим …

– Я пытаюсь, – прошептал Гарри, – но это так трудно…

Молча, они шли в большой зал.

Этой ночью у Гарри снова было видение.

Оно началось с обычных пыток и боли: Волдеморт все больше и больше был уверен, что кто-то выдает его секреты, он подозревал шпиона среди своих последователей и Северус был прав: старый параноик не верил в Веритасерум, только в боль. Гарри ужаснулся, когда понял, что патологический страх Волдеморта перед зельем правды принесет ему больше боли, чем он мог представить. После более чем двух часов физических пыток и одного Убийственного Проклятья, Волдеморт остановил расследование и распустил общее собрание, оставив только Внутренний Круг, его наиболее доверенных миньонов.

– Теперь, когда мы свободны от врагов и шпионов, и никто не может предупредить Министерство, мы пойдем и освободим моего самого умелого слугу из Либерти, – Волдеморт почти выплюнул последнее слово и впервые в жизни Гарри согласился с ним. Что за безумная идея называть тюрьму именем свободы? Но у него не было времени медитировать над словами и намерениями: гнев Темного Лорда стал спадать и его связь с Гарри ослабла, так что через минуту мальчик обнаружил себя лежащим на кровати, его пижама пропиталась холодным потом, все мышцы болели, тело содрогалось от последствий заклятий.

Но у него не было времени сомневаться или ждать пока боль пройдет. Он заставил себя встать, надеть свитер и собрал всю силу воли, чтобы отправиться к кабинету директора.

Гостиная была пустой и темной, только сердитые всполохи в камине давали какой-то свет. Гарри вздрогнул, когда холодный воздух большого помещения пробрался под его влажную пижаму. Он выбрался за портрет Полной Дамы и остановился, чтобы отдышаться. Все болело. Глубоко вздохнув, он заставил себя идти вперед. Шатаясь, он миновал гриффиндорскую башню и класс Трансфигурации, когда ему снова пришлось остановиться. Он не был уверен, что сможет сделать хоть еще один шаг на своих трясущихся ногах. Прислонившись к стене, он проклинал свою слабость, дрожь изнеможения, боль и холод, когда еще более холодный голос прозвучал позади него:

– Гуляем после отбоя, мистер Поттер?

«Черт, – подумал Гарри – как раз вовремя, обновленный мерзавец поймал меня».

– Я должен увидеть директора, – процедил он сквозь зубы.

– Ты должен вернуться в общежитие, Потт…