Сквозь страх

— А-а. Этот гравер. Бывший прапорщик запасного полка здешнего гарнизона.

— Вот-вот. Он самый.

«Молодец, Дильбара, многое прояснила нам», — мелькнула мысль у Измайлова.

— Да, вот еще одна бумажка, которая была приколота к характеристике Рудевича. — Брауде протянула ему голубоватый листок с красным штампом какого-то учреждения.

То было секретное сообщение контрразведки ставки главного командования о том, что в городе Двинске арестован жандармский ротмистр — резидент германской разведки на севере Российской империи. Этот матерый шпион служил в должности офицера для поручений в штабе 5-й армии Северного фронта.

Это сообщение было призвано поднять бдительность всех, кому оно адресовано, дабы не действовали под носом военной контрразведки и жандармерии подобным образом обнаглевшие немецкие агенты. Поэтому в бумаге описывались приемы и методы работы этого резидента.

Первое, что пришло в голову Шамилю, когда он прочел эту бумагу, так это мысль; а не является ли немецким агентом и местный жандармский ротмистр Казимаков? И он высказал это предположение вслух.

Брауде немного помолчала и заметила:

— Аналогия, конечно, напрашивается, на первый взгляд, поскольку речь идет о жандармских ротмистрах. Но если же поразмыслить немного поглубже, то слишком уж мало что за это говорит. Разве что об этом мало-мальски свидетельствует тот факт, что по вине ротмистра Казимакова остался на свободе и поныне благополучно действует немецкий агент Двойник. Но ведь можно предположить, что этот жандарм старался, но не сумел доказать вину его в шпионаже. И если бы ты, Шамиль, попытался обвинить Казимакова, ну хотя бы в попустительстве немецкому агенту, он бы привел в качестве оправдания именно этот аргумент. Либо другой, более убедительный — пытался, дескать, отыскать и арестовать этого агента, а он как под лед провалился, пропал. И что же? Чем ты, каким козырем будешь бить карту ротмистра Казимакова? А?

Измайлов молча наклонил голову, запустил пятерню в отросшие волосы и буркнул:

— Да, это так. Но вся эта история настораживает, кажется странной… — Он не стал ей объяснять, почему эта история привлекает его как чекиста. Измайлов решил, что прежде всего надо все взвесить, проанализировать, а потом уж и говорить об этих серьезных вещах.

Глянув на задумавшегося молодого сотрудника, Брауде глубоко вздохнула, как будто ей не хватало воздуха, и сказала:

— Ох уж эти срочные дела, они, как льдины при весенних паводках, так и лезут друг на друга, образуя подчас затор. И не знаешь порой, за которую браться, чтобы с этой запрудой дел побыстрее справиться.

Вера Петровна выжидающе посмотрела на Измайлова и проронила:

— Вчера в стычке на ипподроме был отправлен на тот свет один из отпетых бандюг по кличке Рябой из шайки Дяди Кости. С чем, собственно, я тебя и поздравляю.

Измайлов, не проронив ни слова, внимательно продолжал ее слушать.

— Это приоткрывает завесу над связью между немецким агентом Двойником, Серадовым и Константином Балабановым — главарем банды «Сизые орлы», которая до сих пор еще не уничтожена. Наша ближайшая задача — нащупать хотя бы одно звено этой цепи. А потом можно было бы вытащить и всю ее. И тогда не так уж трудно было бы обмолотить этим цепом все чертово семя, начиная с жандармских осведомителей и кончая ротмистром Казимаковым и прапорщиком Дардиевым. Я уверена, что все они связаны между собой в той или иной степени. А если вспомнить и анонимку, направленную к нам за подписью Сабантуева, которую он, как оказалось, не писал, то выходит: не обошлось и в этой истории без участия Дардиева, специалиста по подделыванию чужих почерков. Вот и получается как по поговорке: куда конь с копытом, туда и рак с клешней; где Дардиев, там и вся нечисть крутится. Уверена: если потянуть этого Дардиева за шкирку, то вытянем на свет божий и тех, кого мы давно ищем. Возможно, что выйдем и на анархиста-уголовника Рафаила Мусина.

Из кабинета заместителя председателя губчека Измайлов прямо направился в архив, чтобы еще раз посмотреть дело Аглетдинова. В протоколе допроса завербованного агента не упоминались посредники. И вообще не упоминались лица, которые были причастны к вербовке Аглетдинова. Лишь в одном месте протокола говорилось, что у обвиняемого пошло все вверх тормашками после встречи с представителем фирмы «Зингер». Поручик Миргазиянов, который вел допрос агента, почему-то оставил вне поля зрения всю кухню вербовки. В этом деле было только одно упоминание, что агентом германской разведки Аглетдинов числился с апреля 1915 года.

«По времени, кажется, более или менее совпадает, — обрадовался чекист. — Тот неизвестный работник с порохового завода был познакомлен с германским шпионом Тенцером в марте пятнадцатого года. Есть и второе совпадение: того заводского работника тоже вербовал служащий казанского магазина фирмы „Зингер“. По всей вероятности, это неизвестное лицо и агент Аглетдинов — один и тот же человек!»