Сквозь тайгу к океану

Зеркальщик Яшка, по прозвищу Рак, был в Хабаровске человек известный. Этот невысокий, согбенный мужчина имел гальваническую мастерскую почти в центре города. Яшка отличался рассудительностью и железной волей. В мастерской и примыкающем к ней домике он собирал самых известных в округе воров, бандитов и революционеров. Авторитет Якова был настолько велик, что в его присутствии никто не перепивался вусмерть, не горланил и не скандалил. Даже матерщина в его компании не поощрялась. Он давал прибежище и оказывал помощь каждому, кто приходил, по рекомендации проверенных людей, но боже храни такого, который попытался бы оскорбить или рассердить Рака. Свое прозвище он получил за то, что, несмотря на внешнюю худобу и сутулость, Рак обладал чудовищной силой рук. Он мог спокойно ломать пятаки и подковы. Рвал колоды карт и гнул ломы. Рак мог с такой силой сжать человеку руку, что ломались пальцы или на запястье оставался круговой синяк. Пару раз он своими «клешнями» ломал конечности буянам, и этого было достаточно, чтобы к Раку стали относиться с великим почтением.

Арсений предлагал ему поучаствовать в цирковых номерах, но Рак только посмеивался и отмахивался.

– А, глупости все это, – улыбался он, но Сеня чувствовал, что Раку приятно признание его силы.

Сеня познакомился с Раком еще в годы своей беспризорной жизни. Дружба с этим человеком помогла ему избежать многих опасностей. Именно Арсений познакомил Аргунцева с Раком, оба понравились друг другу и стали друзьями.

Яков был человек небедный. Детей у него не было. Рано овдовев, он оставался верен памяти о покойной супруге, и очень редко какая-нибудь женщина ненадолго оставалась с ним. Яшка Рак был некоронованным королем преступного мира. Правда, на окраинах были свои преступные атаманы, но и они с почтением относились к Якову Алексеевичу.

– А, Сенча, – обрадованно воскликнул Рак, когда партизаны появились на пороге его мастерской. Раку нравился молодой и дерзкий парень с твердым взглядом. Рак и сам почитывал книжки, но Сеня читал их запоем и перерыл весь его книжный шкаф.

– Да оставь ты эту казенку, – запротестовал Рак, увидев как Сеня извлекает из кармана прикупленную бутылку водки, – ты же знаешь, что я готовлю свою, чистую как слеза.

Он достал из шкафчика четверть отличного самогона.

– Располагайтесь, гости дорогие. – Рак достал нехитрую, но сытную закуску. Тут были и сало, и балык красной рыбы. Принес из печи чугунок с картошкой и подал квашеной капусты с солеными огурцами.

– Давненько я тебя не видел, Сеня, слышал, что японцы на вас напали, но чуял, что такой парень, как ты, живым им не дастся. Андреич-то жив ли, здоров?

– Да все нормально, ушли мы, правда, часть ребят японцы побили, – ответил Сеня.

– Ох, и заваруха была по всему городу, – покачал головой Рак. – Япошки с белыми шерстили повсюду и ко мне заходили. Но, слава богу, обошлось. Правда, двоих китайцев-рабочих у меня на глазах избили суки.

– То-то они их так ненавидят, – сказал Сеня. – Да и корейцы готовы им в глотку вцепиться. Мы тут их обоз порушили, так китайцев с корейцами силой оттаскивали, чтобы пленных не порубили.

– Э, брат, – усмехнулся Рак, – мы с японцами впервые в Порт-Артуре схлестнулись в Русско-японскую войну в 1904 году, а у этих народов вековая вражда. Им японцы столько горя принесли, что вовеки помнить будут и вряд ли когда простят.

– Да, наслышан я о жестокости японцев, но ведь посмотри на отдельных из них – умные, трудолюбивые люди, чистоплотные, за собой соринки не оставят, а поди ж ты, как их генералы прикажут, так и старого и малого зарежут.

– Азиаты, это другая психика, чем у европейца, – назидательно поднял палец Рак.

– Мировая революция сравняет психологии всех народов, – вмешался в разговор Наумкин, – психология пролетариата позволит объединенными усилиями смести всех эксплуататоров и установить строй свободы, равенства и братства всех народов.

– Это кто ж такой, – уставился на Наумкина Рак, – фразер политический. Постой, да твоя личность мне, кажется, знакома, ты Гершка – фармазон с сенного рынка.

– Я политработник Арнольд Самойлович Наумкин, – обиженно отозвался тот.

– Во-во, а то я твоего папаню Самуила не знаю, – хохотнул Рак, – это ж ты его в гроб загнал, когда проиграл в карты все деньги, которые украл у родителя?

– Вы глубоко заблуждаетесь, – надулся Гершка-Арнольд, – деньги были потрачены на революционные нужды.

– Твои революционные нужды потом вся семья у доктора за венерическое заболевание оплачивала, – припомнил Яков. – Шельма ты. Сиди и заткнись.