Сквозь тени прошлого

— Как же ловко вы прятали своё безумие, — тихо произнесла Габриэлла и покачала головой. Она не знала, правду ли говорит Элизабет или лжёт, но сомнений в том, что она сама верила в свои слова, не было. Фанатичная одержимость или болезненная материнская любовь, Габриэлла не знала. Но то, что всё это не сулило ей ничего хорошего, было очевидно. А самое главное, по лицу Захарии невозможно было прочесть, как он сам относится к этой новости.

— С тобой мы позже разберёмся, — ответила Элизабет на её реплику и снова обратилась к Захарии:

— Я только обрела тебя, а твоей жене вздумалось уехать жить во Францию! Ты не хотел. Но когда она рассказала бы тебе о ребёнке, непременно согласился бы. Женщина в таком положении имеет огромную власть над мужчиной, а я не собиралась вновь терять тебя. И почему тебе было не жениться на добропорядочной английской девушке? Нет, сначала ты выбрал француженку, а затем американку. — Элизабет кивком указала на Габриэллу и скривилась.

— Меня никогда не привлекали добропорядочные девушки, — тихо ответил он. Габриэлла поёжилась. Она не знала Захарию так хорошо, как хотелось бы, но когда он говорил вот так: негромко, медленно выговаривая каждое слово — он еле сдерживал желание ударить. Именно так он говорил с Эммой. Именно так он говорил с ней самой после пощечины.

<Элизабет на его ответ обиженно поджала губы.

— А собственную дочь ты убила для чего? От чего хотела уберечь меня? — негромко осведомился Захария.

— Она мне не дочь! — воскликнула миссис Крэмвелл. — И ты это прекрасно знаешь, я…

— Ты растила её с пелёнок! — повысив голос, оборвал её он.

— Да, я растила Ричардова нагулыша вместо собственного сына! Я ненавидела её. Ненавидела это живое свидетельство измены мужа. А когда она начала проявлять внимание к тебе! К брату! Я поняла, что кровь есть кровь. Её мать была первостепенной шлюхой, и дочь недалеко от неё ушла. И никакое воспитание или среда обитания не смогли это исправить. Ночью она прибежала ко мне, хотела забрать у меня бухгалтерские книги отца. Собиралась шантажировать тебя, а ты знаешь, у тебя там всё далеко не безупречно. Они хоть и старые, но могли здорово подорвать как твою репутацию, так и репутацию «Мартис» в целом.

Захария бросил быстрый взгляд на Габриэллу. Она молча восприняла эту информацию, но про себя отметила, что кое в чём Элизабет не лгала.

— Я не могла этого допустить, — продолжала она. — Этой мерзавке давно пора было покинуть нашу семью, навсегда покинуть. Она ведь не Денвер!

— Спасибо за заботу, — саркастично произнёс Захария.

Но Элизабет не услышала его, продолжая свою пламенную речь.

— А Лаура! Когда я всё сделала, чтобы ты был полностью счастлив, заявилась, ища поддержки в намерениях женить тебя на себе. — Она выразительно закатила глаза. — Всё, что я делала, Закари, я делала ради тебя. Чтобы ты был счастлив. — Элизабет спрятала руку в кармане брюк и через секунду протянула ему ладонь. На ней лежало кольцо. Голубой бриллиант неправильной формы и совершенной, потрясающей чистоты. Тот самый, который был на пальце Самюэля Митчелла в ночь его смерти.

— Но как? — потрясённо проговорил Захария и осторожно, без резких движений, взял кольцо с ладони Элизабет. — Оно ведь должно быть у поверенного Самюэля. Я точно знаю это.

Элизабет рассмеялась.

— У него подделка. И весьма качественная, — веско заявила она. — Я ведь помню, как после каждого визита к Митчеллу ты злился, как тебя выводили из себя его заносчивые отказы. А как часто ты рисовал этот камень! Имея на руках эскизы и фотографии твоих частей Ибелина, создать реплику было делом техники и финансов, немалых, прошу заметить. Когда я напросилась с тобой в Чикаго, я хотела поговорить с Самюэлем, но и к его отказу тоже подготовилась.

Она мягко улыбнулась Захарии и продолжила:

— И никакой адвокат, и уж тем более биолог, не сможет отличить эти кольца. Только эксперт или хороший ювелир, такой, как ты.

Габриэлла потрясённо замерла, пытаясь переварить услышанное и не издавать звуков, чтобы не напоминать о своём присутствии. Она думала, что после всего произошедшего её невозможно удивить, но Элизабет это снова удалось. Габриэлла искоса взглянула на Захарию и вздрогнула. Он улыбался, рассматривая камень, а его глаза наполнились тем самым несвойственным им в обычной ситуации блеском. Она знала этот взгляд. Так он смотрел, когда страстно желал обладать кем-то или чем-то, так Захария смотрел на неё когда-то…