Сквозь тени прошлого

Он, как и прежде, дни посвящал работе, но их вечерние беседы, направленные на изучение его личности и коллекции, возобновились. Габриэлла не забывала, для чего она приехала в Англию, и была твердо намерена собрать всю необходимую информацию для своей книги. Книги, которую хотела написать в память об отце. И посвятить её Габриэлла собиралась именно ему. Сказать, что Захария стал как-то больше помогать ей или откровенней отвечать на щекотливые вопросы было бы ложью. Они оба — деловые люди, и когда речь шла о делах, то оба вели себя совершенно непреклонно. Каждый отстаивал свою точку зрения, правоту и собственную выгоду, невзирая на изменившиеся обстоятельства и взаимную симпатию. Их пикировки стали более хлёсткими за счет комментариев, которые они никогда бы не позволили себе при ином положении вещей. Но и Захария, и Габриэлла не могли не признать, что получали огромное удовольствие от этих словесных баталий.

Хотя иногда она сожалела, что её мистер Денвер оказался настолько непробиваемым, и не говорил ни на йоту больше, чем обещал. Ни про его намерения в отношении осколка Ибелина покойного Митчелла, ни про нового владельца бриллианта Габриэлла ничего так и не узнала. Захария не подтверждал и не опровергал её догадок, только загадочно улыбался. А она преувеличенно громко вздыхала, отмечая про себя, что его поведение как раз закономерно. Возможно, она даже разочаровалась бы, окажись он теперь более словоохотливым и излишне доверчивым. Поэтому его некоторая подозрительность к ней, как к журналистке, Габриэллу не удивляла.

А вот что действительно стало для неё открытием — насколько нежным и внимательным Захария был вне рабочей обстановки и насколько горячим и ненасытным был в постели. Причем, эти свойства удивительно переплетались со строгостью и даже жесткостью в некоторых чертах его характера. Перебирая в памяти всё, что она успела узнать о нём за время пребывания в поместье, Габриэлла никогда бы не могла предположить, что будет просыпаться в Эйджвотер-холле под мягкое покалывание зимних роз или нежное трепетное прикосновение белых орхидей.

— Бедная оранжерея миссис Крэмвелл! — смеялась она, путаясь в осыпавшихся от их страстных объятий лепестках. Габриэлла не могла не признать, что это был самый головокружительный и восхитительно чувственный роман в её жизни. Пусть эти отношения ни к чему не вели и ни к чему не обязывали, но по накалу страстей и эмоциональной наполненности они грозили переплюнуть даже самую сказочную любовь. Ведь любовь — это по-разному. Иногда хорошо, но чаще просто сложно.

***

— Зак, мне нужно уехать в Лондон, — выпалила с порога Габриэлла, рассматривая какие-то документы. Он оторвался от телефона и со словами: «Я перезвоню», отключился. — Надо отогнать машину в салон. Когда я брала её, то не знала, что задержусь в Корнуолле больше, чем на месяц.

— Мне тоже нужно в Лондон. К завтрашнему утру, — выслушав её, произнёс Захария. — Поедешь со мной?

— Поеду. — Она не хотела оставаться в поместье без него, да и расставаться тоже не хотела. — Заодно мы сможем вернуть мерседес, — предложила Габриэлла.

— Я не хочу трястись шесть часов по дороге, у меня важная встреча за поздним завтраком. Завтра в шесть утра самолет, а машину отгонит Брайн, передай документы и ключи Оливеру, он решит вопрос. — Захария не скрывал, что был очень занят и, не глядя на неё, бросал фразы в промежутках между ударами пальцев по клавиатуре ноутбука.

— А тебе не нужен мой паспорт, чтобы заказать билеты? — невинно поинтересовалась Габриэлла, хотя догадывалась, что всё необходимое у него имелось. Захария, на секунду оторвавшись от монитора, встретился с ней глазами и, послав ослепительную улыбку, снова уткнулся в компьютер.

Женское самолюбие — страшная вещь, и Габриэлле жутко захотелось взбрыкнуть. Ему даже документы её не были нужны! У него без сомнения была вся информация о ней, вплоть до размера трусов и возраста, в котором она потеряла девственность. Желание заупрямиться и совершенно по-детски заявить: «Не поеду!», было сильным, но она не стала озвучивать его. Какая в сущности разница, если они оба хотят поехать вместе, а размер её нижнего белья сейчас ему известен не понаслышке?

Габриэлла собиралась уже уйти, когда он отставил компьютер в сторону и посмотрел на неё.

— Если ты так уж хочешь провести со мной шесть часов в машине, то обратный путь мы можем проделать именно таким способом.

— Вот ещё! Ничего такого я не хочу, — фыркнув, отнекивалась она, будто её уличили в каком-то преступлении или несправедливо приписали смертный грех.

Захария подошёл к ней и, приобняв, зарылся носом в волосы.

— Точно не хочешь? — в макушку шепнул он.

— Может быть и хочу, — ответила она и поцеловала его в шею. — Пойду собирать вещи. — Габриэлла нехотя высвободилась из мужских объятий и поспешила в свою комнату.