Сквозь тернии к счастью

Она схватила поднос и бросилась бежать. Мы остались одни. Я повернулась спиной и схватила полотенце. Не знаю, зачем. Просто надо было чем-то занять руки.

— Могу и хозяйку сверху посадить. Прокатишься?

Антон подъехал и взял меня за руку. Я нервно оглянулась — никого, мы одни.

— Отпусти.

— Посмотри на меня, потом отпущу.

— Не хочу, — мой голос дрожал, я с трудом сдерживала слезы.

Вдруг я почувствовала, как что-то мягкое прижалось к моей руке и невольно опустила глаза. Антон зарылся лицом в мою ладонь.

— Ритуля, я соскучился. Господи! Как я соскучился! Ты такая…

Я резко выдернула руку и отскочила в сторону. Он двинулся за мной. Отступать было некуда, моя спина уже прижалась к стене.

— Антоша, не… рви… мне… ду-шу! — сдавленно крикнула я, забыв об осторожности.

— Рита…

— Тихо! Молчи!

Я прижала ладонь к его тёплым губам и прислушалась. Мне показалось, будто в коридоре хлопнула дверь.

— Рита, — резко вывернулся Антон.

Я потеряла равновесие и стала падать. Он среагировал мгновенно. Двинул колесо кресла, и я мягко опустилась к нему на колени. Наши лбы стукнулись, мы одновременно вскрикнули и засмеялись.

— Ма-ма, я писать хочу, — раздался сзади хныкающий голос.

Я подскочила, как ужаленная: в дверях кухни стояла сонная дочка.

Глава 28. Антон

Маленькая девочка в пижаме с мультяшным рисунком стояла, тёрла полузакрытые глаза и вот-вот готова была расплакаться. Рита кинулась к ней.

— Тише, малышка. Я здесь.

Она подхватила ребенка на руки и побежала в коридор. Я поехал следом, но успел только заметить, как закрылась дверь в конце пролёта.

Я растерянно смотрел на неё, ничего не понимая. Почему ребёнок спит в кафе? Неужели у Риты даже нет дома?

Чувство вины накрыло волной, внутри все сжалось. Я тяжело задышал, желая прекратить приступ отчаяния. Но раскаяние терзало меня по полной программе.

Что я за муж! Бросил юную жену в полном неведении, без документов и средств к существованию. Нянчил свою боль, не думая о боли других.

— Ненавижу! — я ударил кулаком по неподвижной ноге. — Мог хотя бы денег переслать на жизнь, идиот!

Действительно, мне ничто не мешало рассказать о свадьбе отцу. Он постарался бы скрыть информацию от матери, зато помог бы Рите. Но тогда бы пришлось рассказать ей о трагедии. А дальше… Неизвестно, что было бы дальше. Короче, все сложно.

Я встряхнул головой, приводя себя в чувство.

Не так я представлял свою первую встречу с дочкой. Я даже разглядеть ее толком не успел. Понял, что у малышки пушистые светлые волосы. И все равно что-то в душе перевернулось. Даже не знаю, как назвать это чувство. Оно сначала мощно сдавило грудь, а потом расплылось сладкой патокой и заполнило все уголки души.

Я в тот момент даже не задавался вопросом, мой ли это ребёнок? Был уверен: мой!

Я бесшумно направил кресло в сторону закрывшейся двери. Подъехал и прислушался — тишина. Я осторожно тронул ручку и отдернул пальцы. Зачем лезу без приглашения в чужой дом. Спина стала влажной от волнения.

Но любопытство и желание все узнать пересилило чувство неуверенности. Я снова потянул за ручку, и створка открылась без скрипа. Одно движение колёсами, и вот я уже внутри. Сердце колотится где-то в горле, и кажется, что его стук разносится по всей комнате.

Когда глаза немного привыкли к полумраку, огляделся — никого, только тоненькая полоска света пробивается внизу, у пола. Ещё одна дверь?

У стены — большой диван, на котором кто-то спит. Я тронул колеса и приготовился удирать. Спящий со стоном перевернулся, одеяло свесилось на пол.

Кто это? Муж? Ещё один ребёнок?

Радостное волнение сменилось горьким предчувствием.

Я подъехал к дивану: чёрная головка лежала на подушке, маленький нос сопел в две дырочки, руки и ноги раскинулись на постели поверх одеяла.

Мальчик.

Память тут же показала картинку: групповое фото. Перед взрослыми стоят мальчик и девочка и держатся за руки. Один рост, один возраст. Девочка светленькая, Дима сказал, что она очень похожа на меня. Мальчик черненький. Я тогда сразу решил, что он сын Людмилы: что-то южное было в чертах его лица.

«Идиот! Надо было присмотреться! А вдруг он тоже мой?» — я ругал себя последними словами, хотя никто мне ещё не сказал, что и девочка — моя дочь.

— Лена, спи! — услышал я приглушённый окрик со стороны полоски света.

Так ее зовут Лена? Волнение сдавило горло.

Леночка… Какое красивое имя.

Я чувствовал, как в уголках глаз закипают слезы.

Елена Антоновна Стрельникова.

«Господи! Не знаю, есть ты или нет, но спасибо тебе! Спасибо за счастье!» — чуть не вырвалось у меня.

Я уже протянул руку, чтобы открыть дверь, но трудом подавил порыв. Нельзя торопиться. Рита сейчас, как испуганная птица, одно неверное слово или движение и взлетит, взмахнув крылом, исчезнет навсегда.

За дверью раздалось хныканье. Я испуганно тронул колеса и отъехал на безопасное расстояние. Чувствовал себя преступником, подглядывавшим в замочную скважину за чужой жизнью.

— Леночка, спи.

— Мамочка, не ругайся, — и снова хныканье.

— Я не ругаюсь. Засыпай, солнышко.

— А ты не уйдёшь?

— Мне нужно убираться в кафе.

— Ма-ма, не уход-и-и-и…

— Ну, что мне с тобой делать?