Сквозь тернии

В застывшей траве продолжал вкрадчиво пиликать одинокий кузнечик — он словно силился влиться в компанию ребят, чтобы насладиться общением, а может быть и поиграть с ними заодно. Небо на закате постепенно остывало, меняя цвет с пурпурно-багряного на непроглядно-чёрный. Между сучьями засохшей ветлы набухла огромная Луна. Воздух был лёгок и чист: он размеренно наполнял грудные клетки, заставляя сокращаться в такт два упругих мальчишечьих сердца. Биться в угоду дружбе, и всему остальному, не менее важному и возвышенному, о чём позабыли суетливые взрослые.

Когда с трапезой было покончено, Яська вытер почерневшие пальцы об хвосты угодливых тимофеевок и откинулся на спину. После подгоревших корок нестерпимо хотелось пить, но куда ещё больше хотелось лежать вот так вечность, наслаждаясь обществом лучшего друга и бесконечностью деревенского вечера.

Колька так же откинулся в траву и принялся рассказывать длинную историю о том, как в незапамятные времена люди посчитали, что уже имеющихся в их распоряжении территорий недостаточно, а потому отважились на путешествие через океан, бросив вызов неизвестности, так как никто тогда не мог с уверенностью сказать, что именно поджидает на той стороне, за горизонтом, да и существует ли та сторона вообще.

Яська почувствовал, как, не смотря на тепло от близкого костра, по его спине, голеням и запястьям прогулялась волна щекотливых мурашек. Яська быстро спросил друга, что это были за отважные люди.

Колька хмыкнул, чуть было не выронив из губ былинку метлицы.

— Они называли себя конкистадорами. Как говорил отец: в начале пути они оставались ещё людьми.

Яська не понял, как такое возможно, и Колька принялся рассказывать, изредка отвлекаясь, чтобы заломить очередную былинку или растолковать несмышлёному другу то, или иное понятие морских путешественников.

Яська заворожённо слушал, позабыв про всё на свете, не в силах заставить себя отвлечься на что-нибудь ещё. Он смотрел на огромную Луну, застывшую за скелетом мёртвого дерева и видел на её фоне обветренные морским воздухом лица, встревоженные взгляды, раскачивающиеся на зелёных волнах галеры. Всё было точно вживую, а сам Яська находился на одном из военных кораблей. Более того, он стоял за штурвалом, тщательно вслушиваясь в крик снующего по корме лоцмана, а судовая команда беспрекословно выполняла его чёткие и немногословные команды.

Внезапно Луна дрогнула и стала приближаться… Она выплыла из-за ветлы, отчего-то посинела и решительно скакнула на ничего не понимающего Яську! Со всех сторон загрохотало, а в ушах поселился чудовищный вой, с которым было просто невозможно совладать.

«Что это? Водный вихрь?!»

Аверин шарахнулся в сторону, пропуская несущийся навстречу утренний «спутник». Снова обдало жаром от разогретых трением букс. В воздухе повис кислый запах стружки тормозных колодок. Кисти рук украсил рыжий налёт.

Последний вагон коротенького электропоезда замер в нескольких метрах.

Аверин чертыхнулся и поспешил ретироваться прочь — не хватало ещё в ментовку угодить по собственной глупости. Он забежал за массивную опору автобана и с трудом перевёл дух. Сердце загнанно трепыхалось под левой лопаткой, изредка сбиваясь с заявленного ритма. Воздуха не хватало, а о том, что творилось внутри черепной коробки, не хотелось даже думать. Вообще, любая мыслительная деятельность несла с собой адские мучения.

Аверин сплюнул в гравий под ногами — последний раз его пребывания в исправительном учреждении, не принёс ничего радужного: отвезли на вокзал «Москва-Казанская» и заставили собирать с платформы окурки. В тот день он ощутил себя самым низменным существом во всей Вселенной. Даже грязные госторбайтеры, и те, вежливо просили убраться с их пути, по добру. К концу дня у Аверина сложилось впечатление, что за какие-то девять часов к нему обратилась добрая половина населения Узбекистана, неимоверно быстро приспособившееся к жизни в новых условиях.

«Так, кажется, случается в природе с дикими животными: одни — более адаптивные и физически выносливые, — то и дело меняют ареал обитания, стремясь укрепиться на более обширных территориях. При этом они, не чураясь, вытесняют с этих самих земель коренное «население», которое вынужденно спасаться бегством, дабы сохранить собственную жизнь. Больше не пощиплешь травки, не попьешь из водоёма, не вздремнёшь просто так в тени — всюду смерть! Путь агнца превращается в ад».