Сквозь тьму и свет

В левой части Тэрин пронзил нескольких зверей нитями Земли – даже их толстая шкура не выдерживала ударов острыми осколками скалы. Нимара и ее гномы также сражались успешно.

Те, кто пошли вместе с ним, были опытными солдатами. Они множество раз сражались с араками – Эйсон это видел, наблюдая, как они двигались – и все же они несли потери.

Араки напали вскоре после того, как им удалось отыскать разбитый ветробежец. Должно быть, звери чуяли смерть.

Запах крови, гниющей плоти и грязи витал над этим местом.

– Все, последние, – сказал Данн, забрасывая лук за плечо. В свете цветов Дара Герайи было видно пятно свежей крови на его лице. Юноша раз за разом показывал себя с самой лучшей стороны за те недели, что они обыскивали туннели.

Он казался совсем другим человеком по сравнению с тем мальчиком, которого Эйсон впервые увидел в деревне. Впрочем, не следовало удивляться, ведь очень многое произошло после той памятной ночи, несколько месяцев назад.

Что-то появилось в глазах Данна: стальная уверенность, которая оставалась неизменной, несмотря на все его шутки. Эйсон не сомневался, что это как-то связано с Кейленом и их другом Ристом. Их дружба не вызывала сомнений, а Эйсон прекрасно знал, на что способны люди ради тех, кого они любят.

Им нужно было обязательно найти Кейлена, но во всей Эфирии ничто не могло помешать ему одновременно искать Эрика. Он все еще его чувствовал; не мог это объяснить, но просто знал, что оба живы. Он оставил Далена в Даракдаре по нескольким причинам. Ему требовался верный человек, который приглядывал бы за Даймоном. Но Эйсон солгал бы самому себе, если бы попытался отрицать, что прежде всего хотел сохранить Далену жизнь.

Он не смог защитить одного из сыновей и не должен допустить, чтобы такое повторилось. Только Дален и Эрик остались Эйсону от его любимой жены Найи. При воспоминании о ней он всегда испытывал боль.

За почти четыреста лет, что прошли после Падения Ордена, Эйсон ни разу не позволил себе взять жену. Какой смысл? Ему бы пришлось наблюдать, как она стареет и превращается в прах. Он больше не смог бы перенести такую боль. Смерть его дракона Лиары все еще горела страшной раной в той половине души, которая ему осталась.

Так продолжалось, пока он не нашел Найю. Так он узнал, что в мире есть люди, способные просто войти в твою жизнь и потребовать всю твою любовь. И самим фактом своего существования они все меняли.

Смерть Найи была подобна утрате Лиары, которая забрала половину его души в чертоги богов, а Найя унесла с собой половину сердца. От нее остались сыновья. И он собирался защищать их до последней капли крови и последнего вдоха. Для этого он готов пройти сквозь целые армии и жидкий огонь. Я найду тебя, Эрик.

– Эйсон? – Данн приподнял бровь, слегка склонив голову.

– Они живы. Выбрались отсюда, – сказал Эйсон, проведя языком по губам и глядя на место катастрофы.

– Ты уверен? – спросил Тэрин, вытирая пот со лба.

Эйсон кивнул.

– Мы должны еще осмотреть тела мертвецов, но я уверен. Я видел следы, ведущие в северный туннель. Видел до нападения араков. Следы сапог и когтей.

– Кейлен… – прошептал Данн, оборачиваясь к северному туннелю.

Больше он не произнес ни слова. Две эльфийки оставались рядом с ним.

Эйсон собрался позвать Данна, сказать ему, что они должны держаться вместе, но почувствовал, как на его плечо легла рука.

– Оставь его, – сказал Тэрин. – Он испытывает боль и еще слишком молод, чтобы знать, как справиться со скорбью.

Эйсон вздохнул. Его раздражало то, как часто Тэрин оказывался прав, но так уж повелось.

– Если он умрет здесь, ответственность ляжет на тебя, – проворчал Вирандр.

– Я добавлю эту вину в свой список. Давай осмотрим место и пойдем за ним.

Эйсон почувствовал укол сожаления, когда Тэрин ушел, и отдал приказы Нимаре и остальным гномам, чтобы они осмотрели место катастрофы. Он не хотел причинить боль Тэрину, но часто забывал, что эльф носит в себе не меньше горя, чем он сам.

– Проклятье! – Данн стукнул ладонью по стене туннеля, не обращая внимания на боль. – Еще один тупик! – Он с силой швырнул лук на твердую землю и вздрогнул, услышав треск дерева. – Проклятье!

Данн оперся спиной о каменную стену и сполз вниз, сделал глубокий вдох, потом выдохнул.

Проведя пальцами по грязным, пыльным волосам, Данн закрыл глаза. Его уже до смерти тошнило от голубого сияния проклятых гномьих цветов. Неужели гномы никогда не слышали о существовании свечей?

И что теперь делать? Он не должен останавливаться. Он найдет Кейлена, а потом они вместе отыщут Риста. Быть может, тогда они смогут вернуться домой. Он рассмеялся от этой мысли, но тут же закашлялся из-за попавшей в горло пыли. Представил, как Кейлен возвращается в Прогалину на пару с сияющим белым драконом, словно ничего особенного не случилось. Да, на такое стоило бы посмотреть.

Он раздул щеки, потер переносицу, затем прижал кончики пальцев к уголкам глаз, пытаясь избавиться от грязи. И все же ему хотелось бы повидать отца и мать.