Сквозь Тьму и… Тьму

– Ах ты черная кость! – только и выдохнул уцелевший Ревнитель. – Ловок ты, я смотрю. Откуда только такой взялся?..

– Если бы я сам знал, – коротко и правдиво ответил Леннар и вскинул саблю.

Трое подоспевших Ревнителей налетели как вихрь. Они затанцевали вокруг Леннара свой величественный танец, и сторонний наблюдатель, не знавший цены этого противостояния, наверное, залюбовался бы колоритным зрелищем. Четвертый Ревнитель, стоявший на возу, холодно улыбнулся. Судьба наглого простолюдина казалась ему предрешенной.

Он еще не понял, что у Леннара свои отношения с судьбой, чрезвычайно запутанные…

Братья Ревнители позволили себе несколько мгновений просто гарцевать вокруг Леннара, не предпринимая попытки уничтожить его. Но даже этот короткий отрезок времени оказался чрезмерным. Леннар резко присел, склонившись вперед так, что его длинные волосы, свесившись, почти коснулись земли. Он не задумывался над тем, что делать дальше: коротенько, без замаха, он ткнул острием сабли и вогнал лезвие в ногу одного из великолепных белых скакунов. Бедное животное, которому перерезало сухожилие, взвилось на дыбы – так, что даже умелый наездник, служитель Храма, не удержался в седле и вывалился. Он не успел сгруппироваться в воздухе и упал так неудачно, что сломал себе шею.

Минус еще один.

Кольцо гарцевавших наездников разомкнулось. Леннар воспользовался образовавшейся брешью и выскользнул из окружения. Конечно, скорость его бега и прыть скакунов Ревнителей были несовместимы, но сыграли свою роль фактор неожиданности и та быстрота и отточенность, слаженность действий, которые были предприняты беглецом. Нет, никак не могли понять и усвоить Ревнители, что и «простолюдин» может оказать им, легитимным стражам Благолепия, ожесточенное сопротивление, да еще умелое и действенное!..

И сейчас же наездников Храма стало еще меньше. В воздухе просвистел какой-то увесистый предмет, и второй из подоспевших на помощь Ревнителей рухнул с коня оземь. Он был сбит обломком оглобли, которой еще недавно орудовал неуклюжий Лайбо и которая была разрублена саблей его соперника. Но не Лайбо столь удачно вмешался в неравную схватку между Леннаром и конными Ревнителями: старик Кукинк, выпрямившись, стоял на возу и переводил дух после совсем не старческого усилия. Его глаза, устремленные на поверженного им Ревнителя, горели молодым, злым торжеством.

– Вот так! – выговорил он.

Эти слова оказались последними в его жизни. Стоявший на возу в двух анниях от него Ревнитель, зарычав, прыгнул вперед, взвилась сабля, разя наповал, – и голова беззащитного старика запрыгала по окропившейся кровью холстине. Уже совсем не весельчаку Лайбо, который округлившимися глазами смотрел на это, показалось, что, еще будучи в воздухе, голова Кукинка победно улыбнулась.

Леннар одним махом вскочил на коня, с которого только что свалился сраженный покойным Кукинком Ревнитель, и закричал на Бреника и Лайбо:

– Да что же вы смотрите, как трусливые бабы? Старик и то оказался сильнее и смелее вас, тупых баранов! Ну давайте, ждите, пока эти молодцы нашинкуют вас в мелкий винегрет!

С этими словами он пришпорил скакуна и сшибся с последним, еще не спешившимся Ревнителем. Сноп искр вылетел от скрестившихся со звоном сабель. Оба всадника покачнулись, но удержались в своих седлах. Леннар ловко остановил коня и заставил его развернуться. Его противник сделал то же самое и, пришпорив своего коня, уже мчался навстречу. Однако Леннар не стал ждать нового столкновения. Он понял, что чем нестандартнее будут его действия, тем больше шансов на успех. Несмотря на невесть откуда всплывавший опыт участия в единоборствах, на уверенность, с которой он вырабатывал и мгновенно реализовывал план действий, – этот Ревнитель все равно был искуснее его. Он участвовал в тренировках каждый день, неустанной практикой оттачивал мастерство. И Леннар с его начинающей «просветляться» памятью духа и тела пока что не был равен ему.

Нужно было предпринять неожиданный ход.

Двадцать лошадиных корпусов между стремительно мчащимися навстречу друг другу Леннаром и Ревнителем… семнадцать… пятнадцать… десять. Когда между ними оставалось не более десяти шагов и Ревнитель уже поднял клинок, готовясь сшибиться, Леннар вдруг подкинул в воздухе саблю, перехватив посередине наподобие копья. Острейшее лезвие поранило кожу, но Леннар просто не заметил этого. Он сощурил левый глаз и, помедлив лишь мгновение, метнул саблю в Ревнителя.

Служитель Храма, надо отдать ему должное, успел среагировать и ударить по летящему клинку, почти отбив его. Но это привело лишь к тому, что он скорректировал направление полета, и сабля, вместо того чтобы попасть точно в сердце, вонзилась в живот. Ревнитель разорвал рот в беззвучном крике и скосил остекленелые глаза вниз. Туда, где из распоротого живота уже полезли кишки и хлынули тяжелые потоки рубиново-красной крови.

Кровь потекла по белым бокам скакуна, и Ревнитель, конвульсивно рванув поводья, стал неловко, бочком, свешиваться с седла.

Он упал на землю в тот самый момент, когда жеребец остановился.