Сквозь толщу лет

Куда же направятся утром пчелы?

Они потянулись вдоль вех и, прилетев к последней, долго летали вокруг в поисках сиропа. А на старом блюдце, которое стояло на прежнем месте и, как всегда, было полно корма, долго не было ни единой пчелы.

Сомнений не оставалось: когда дорога к месту взятка проложена, пчелы, стремящиеся к уже известным им участкам, следуют указаниям наземных ориентиров, причем самое место взятка — пункт, к которому они добираются, оказывается последней вехой в их полете.

Не оставалось сомнений и в другом. Едва вылетевшая для сбора нектара пчела добралась до цветков (или кормушки) и впервые наполнила зобик сладким грузом, участок, с которого она начала черпать корм для семьи, приобретает для нее особую притягательную силу.

Теперь только он влечет и манит к себе сборщицу, только к нему она стремится, вылетая из гнезда. Возвращаясь домой с добычей, она может кружиться, выписывать на сотах восьмерки или серпы вербовочного танца, приглашая на свой участок новых сборщиц, но на танцы других сама больше никак не реагирует. Эта пчела не летает более в поисках корма, но, ориентируясь по наземным приметам, как челнок снует между гнездом и местом взятка, перекачивая нектар из цветков в соты.

Именно это и наблюдается в обычных условиях в пору главного взятка, когда над пасекой стоит издалека слышный, неумолкающий гул бессчетного числа сборщиц, прямиком летящих в лихорадочной спешке от ульев к цветкам и от цветков к ульям.

Гудя, снуют во всех направлениях пчелы, и отовсюду звенят не слышимые человеком ультразвуковые сигналы груженых сборщиц.

Беззвучные голоса их не умолкают в венчиках, хранящих нектар цветков. Но заполненный зобик и полновесный груз обножки в корзинках побуждают теперь пчелу вернуться в улей.

Если пчела отлетела на пять километров от своего гнезда, то расстояние, отделяющее ее от дома, почти в полмиллиона раз превышает длину ее собственного тела. И все же живая частица семьи, забравшаяся в поисках корма так далеко, что она оказывается буквально песчинкой, затерявшейся в зеленом море растений, уверенно отправляется в обратный путь.

Способность находить свое гнездо пчела приобретает постепенно еще в учебных проиграх и полетах. Если выловить несколько молодых пчел, получающих воздушное крещение, отнести их всего за полтораста — двести шагов от улья и здесь выпустить, они заблудятся и не найдут дороги к своему гнезду.

Вот почему взятая из улья и отнесенная даже на близкое расстояние пчела возвращается домой лишь в том случае, если она в поисках обратной дороги к дому попадает на место, достаточно известное ей по прежним прилетам. С совершенно незнакомого места и старые пчелы не находят дороги к своему гнезду. Впрочем, и здесь они, как обычно, возвращаются только известной им дорогой и поэтому оказываются в конце концов на том месте, откуда отправились в полет.

Когда сборщица возвращается в улей из полета на короткое расстояние, наблюдатель без труда обнаруживает присущее пчеле «чувство направления».

Фришем были обстоятельно изучены и другие стороны летно-ориентировочного инстинкта пчел, связанные с обратными полетами, в частности роль цветного зрения. Он провел множество опытов с белыми и цветными ульями, с ульями, передняя стенка которых прикрыта щитом, окрашенным с двух сторон разными красками и с такими же двухцветными прилетными досками — с одной стороны синими, с другой — желтыми (повернув щит и доску, можно сохранить знакомый пчелам запах и вместе с тем, не сдвигая улья с места, изменить его привычный вид).

Подобные опыты — перемена цвета соседних ульев с сохранением цвета подопытного, перемена ульев местами, установка всего звена ульев на новом месте в старом порядке, перенос их на новое место с разными перестановками — вынудили пчел открыть еще одну крупинку их тайны.

Да, конечно, пчела, возвращающаяся домой, успешно пользуется тем же солнечным компасом и дорожными знаками, которые указывают ей путь к месту взятка. Устройство сложных фасеточных глаз, в которых светопоглощающая обкладка стенок гасит лучи, падающие в зрительный столбик под углом, и в которых воспринимаются только лучи, падающие прямолинейно, прекрасно приспособлено для этой цели. Но важно и другое. Фриш установил, что цвет ульев, их расположение на пасеке, возможно, расположение деревьев служат дополнительными приметами в районе дома, где выкладывается своего рода «посадочный знак»: пчелы, став перед летком на прилетной доске головой к улью, подняв брюшко и выпячивая пахучий валик, гонят от себя крыльями ароматные сигналы финиша, на которые ориентируются их летящие собратья.

Зачем? Ответ напрашивается сам.