Сквозь топку (ЛП)

— А знаете, какой из всего этого вывод? — сказал Минхо. — Они наблюдают за нами. В точности, как в Лабиринте. Никто тут жукоглаза не встречал?

Несколько приютелей покачало головами.

— Что это за чертовня — жукоглаз? — спросил Хорхе.

— Маленькая механическая ящерка с камерой, — ответил Томас. — С их помощью они следили за нами в Лабиринте.

Хорхе закатил глаза.

— Ну конечно. Сам бы мог догадаться.

— Лабиринт был, без сомнения, сооружением в закрытом помещении, — проговорил Арис. — А здесь не может и речи идти ни о каком закрытом помещении. Хотя они, наверно, могли бы использовать спутники или какие-нибудь там дальнобойные камеры, кто его знает...

Хорхе прочистил горло.

— И что в этом Томасе такого особенного? Сначала те дурацкие таблички в городе, сообщающие, что он настоящий лидер. Потом стоит только бедняжке захворать, как на выручку его больной заднице тут же приметается целый полк пришельцев. — Он взглянул на Томаса. — Это я не в обиду тебе, muchacho, —просто хочется разобраться. Чем ты лучше, чем остальные твои товарищи?

— Ничем я не лучше и никакой я не особенный, — возразил Томас, хотя и знал, что скрывает что-то от друзей. Вот только не знал, что именно. — Ты слышал, что они сказали. У нас куча самых разных способов отдать здесь концы, но пистолетный выстрел не должен был входить в их число. Я думаю, они спасли бы любого, кто бы получил пулю. Речь шла не обо мне, а о пуле. Выстрел перемешал все планы.

— И всё же, — ответил Хорхе с кривоватой ухмылкой, — с этого момента я лучше буду держаться к тебе поближе.

Споры и дискуссии могли бы продолжаться весь день, но Минхо не позволил им особенно разгуляться. Если они собираются сделать марш-бросок сквозь ночь, то сейчас всем необходимо выспаться. Томас не оспаривал решения командира — с каждой минутой, проводимой им на этом жарком воздухе, на этой горячей земле, он чувствовал себя всё более и более утомлённым. То ли его выздоравливающий организм этого требовал, то ли жара так действовала, но его всё больше клонило в сон.

Ни одеял, ни подушек у них не было, так что Томас свернулся клубочком там же, где сидел, подложив под голову сложенные руки. Каким-то необъяснимым образом Бренда оказалась рядом, хотя не произнесла ни слова и не притронулась к нему и пальцем. Странная девушка; Томас не знал, сможет ли когда-нибудь понять её.

Он сделал долгий, медленный вдох, закрыл глаза... Приятная дремота затягивала его в свою сладкую глубину. Воздух вокруг загустел, звуки увязли в нём и растворились. Покой накрыл его своими крыльями. Он уснул.

Солнце ещё стояло высоко в небе, когда в голове, выдёргивая Томаса из сна, зазвучал голос.

Голос девушки.

Тереза.

После многих дней полного молчания, Тереза вновь заговорила с ним — быстро, взахлёб.

«Том, даже не пытайся отвечать, только слушай. Что-то ужасное случится с тобой завтра. Страшное, неслыханно отвратительное. Тебе будет очень больно, тебе будет очень страшно. Но ты должен верить мне. Что бы ни случилось, что бы ты ни увидел, что бы ты ни услышал, что бы ты ни подумал — ты должен доверять мне. Я не смогу с тобой говорить».

Она замолчала, но Томасу от потрясения было так трудно понять и осмыслить услышанное, что он долго не мог сообразить, что ответить. А когда наконец сообразил, она уже опять заговорила:

«Мне нужно идти. Теперь мы какое-то время не сможем общаться напрямую».

Ещё одна пауза.

«Не раньше, чем снова будем вместе».

Он пытался что-то сказать, но её голос ускользнул, растворился, а вместе с ним ушло и ощущение её присутствия, вновь оставляя в его душе пустоту.

ГЛАВА 43

После этого разговора Томас долго не мог заснуть.

Никаких сомнений — это была Тереза. Всё как раньше, когда они вот так, напрямую, разговаривали: он ощущал её присутствие, её эмоции. Она приходила к нему, пусть и на такое короткое время! Она ушла — и внутри снова стало пусто. Словно в то время, пока Терезы не было, в душу ему просочилась какая-то тягучая жидкость и заполнила образовавшуюся там полость, а Тереза своим появлением вытеснила её. И вот — Тереза вновь исчезла...

И о чём это она говорила? Что с ним случится что-то очень страшное, но он должен ей доверять? Мозги свихнуть можно. Он ничего не понимал. И как бы ни зловеще звучало её предупреждение, мысли всё время возвращались к последней фразе — о том, что они снова будут вместе. Была ли это лишь ложная надежда, или Тереза действительно считала, что ему удастся пройти через то страшное, о чём она говорила, и справиться с испытаниями? И потом они будут вместе? Предположения вихрем проносились в его мозгу — и разбивались о глухую стену непонимания.

День становился всё жарче и жарче. Томас метался и ворочался, тревожные думы не давали покоя. Он почти привык к отсутствию Терезы и терзался виной за это. Хуже того, он чувствовал себя чуть ли не предателем — позволил Бренде стать его другом и сам привязался к ней...

Какая ирония — первым его побуждением было разбудить Бренду и рассказать ей о том, что произошло! Что за идиотское желание! Он чувствовал себя таким глупцом, что выть хотелось.