Сквозь века

Я не ошиблась. Ноэль взорвался проклятиями мгновенно. Его лицо исказили страдания и сокрушающая боль. Мужчина размахнулся и швырнул стакан в ближайшую стену. Чтобы укрыться от осколков, я создала щит, который уберег всех нас.

Смотреть на мистера Гаррисона было невыносимо. Он оказался буквально раздавлен.

— Мы не можем снять проклятие, — попыталась я его хоть немного успокоить, — но мы сделаем так, чтобы она больше не видела ту ночь! Я обещаю, что мы не оставим Эдолин одну и не позволим ей страдать!

— Как? — со слезами на глазах спросил мужчина.

— Мы будем приходить каждый день и по очереди укладывать ее спать, посылая самые красивые, самые добрые, самые сказочные сны! — искренне пообещала Фредди.

— Но она может прожить еще несколько месяцев! — со страхом и мольбой произнес Ноа.

— Даже если в какой-то момент, по какой-то причине кто-то из нас с Адой не сможет прийти, мы отправим того, кто сможет сделать для вашей сестры то же самое и будет свято хранить вашу тайну!

Мистер Гаррисон с чувством сжал губы, не без труда сдерживая нахлынувшие эмоции. Его руки дрожали. Даже представить страшно, что творилось в его душе. Нет, мне определенно хватит на сегодня боли и слез. Еще немного — и я просто не выдержу. Словно почувствовав мое состояние или уловив изменения в лице, Артур сказал:

— Пойдем я провожу тебя в комнату, и ты отдохнешь. У нас была очень тяжелая ночь. Да и утро, чего уж греха таить. Тебя едва-едва ноги держат.

Мне осталось только благодарно кивнуть и повиноваться. Инспектор мягко подхватил меня под руки и новел на второй этаж.

— Если бы можно было отказаться от приема, — с досадой пробормотала я, — но это очень важно для всего пансиона, для миссис Баррингтон и девочек. Я обязана там появиться. Еще и поговорить с мистером Хардманом нужно.

Инспектор открыл дверь и довел меня прямо до кровати, куда я буквально упала, не желая тратить времени на смену одежды.

— Не думай сейчас об этом, — ласково сказал Артур, укрывая меня покрывалом. — Отдыхай.

Мое сознание уже устремлялось в царство Морфея, когда инспектор ласково коснулся губами моих волос и направился к выходу.

— Не уходи, — едва шевеля губами, проговорила я. — Мне тоже нужны добрые сны.

Прежде чем окончательно подчиниться усталости, я ощутила, как Артур опустился на кровать и крепко обнял меня своими сильными руками. Я в безопасности, я в покое и уюте.

Пробуждение было тяжелым, неохотным, можно даже сказать, мучительным. Мэдди аккуратно трясла меня за плечо, бормоча какие-то слова, которые не сразу пробились в измученное сознание:

— Мисс Хоггарт, просыпайтесь. Ванна готова, миссис Додсон велела подать кофе, чтобы вы хоть немного взбодрились. Скоро накроют легкий поздний обед, чтобы вы продержались до угощений на приеме.

В животе неприятно заурчало, стоило мозгу распознать слово «обед». Я и не помню, когда ела в последний раз. Глаза наконец открылись, и я потянулась, приводя в действие затекшие мышцы. Вспомнив, что засыпала не одна, резко обернулась, чем вызвала улыбку Мэдди:

— Мистер Аддерли тоже ушел приводить себя в порядок.

Мне стало ужасно неловко, запоздало, конечно, но окончательно стыд я все же не потеряла. Ни капли осуждения я не увидела в глазах девушки, которая на миг даже стала серьезной.

— Вам не стоит беспокоиться, мисс, — сказала она, твердо глядя мне прямо в глаза, — я не буду осуждать вас за безнравственность. То, что вы переживаете, расширяет рамки дозволенного и стирает границы. Вы не сделали ничего предосудительного, ведь, как и любому из нас, вам нужны поддержка и сострадание.

— Откуда вы знаете, что именно мы сейчас переживаем? — осторожно спросила я, когда девушка начала снимать с меня одежду.

— Слуги всегда знают больше, чем кажется. Мы все ужасно благодарны вам за то, что вы сделали для мисс Олридж. Наша любимая хозяйка намучилась с лихвой, а вы делаете богоугодное дело, облегчая ее участь. Мы же видим, сколько сил и собственного здоровья вы на это тратите.

— Вы называете ее мисс Олридж?

— Конечно, — справляясь с корсетом, ответила она. — Гаррисон — девичья фамилия их несчастной матери, да упокоит Господь ее душу. Она была прекрасной женщиной и заботливой хозяйкой. Мудрой и справедливой.

Теплая ванна принесла ожидаемое расслабление. Не обращая внимания на мои протесты, Мэдди сама вымыла мне волосы, помогла растереться мочалкой и даже слегка помассировала плечи и виски. Вылезать из воды совсем не хотелось, ведь каждый раз, вспоминая о приеме, я желала нырнуть в нее с головой и не высовываться. Предстоящее мероприятие пугало меня, заставляя чувствовать себя неумелым ребенком.

— Я до сих пор не озаботилась выбором наряда, Мэдди, — пробормотала я и все-таки спустилась под воду с головой, терзаемая собственной беспечностью.