Сквозь века

Она конечно же заплакала и ушла, но я торжествовал. Это был первый раз в моей жизни, когда, смотря на плачущего от боли человека, мне было хорошо. Голос совести пытался докричаться до меня, но сладкое чувство мести напрочь заглушало его.

Суворов был крайне недоволен моим поступком:

– Ты барышню почто обидел?!

– Она первая начала.

– И что?! Можно значит бить?!

– Пусть думает в следующий раз!

– Молчи! Позор мужчине, поднимающему руку на женщину! Таково наша мужицкая доля – терпеть их! Вот и терпи!

И вот только теперь мне стало совестно.

После урока я пытался найти её, чтобы извиниться, но тщетно.

ГЛАВА 9

На следующий день я ждал Дашу в раздевалке, чтобы попросить прощения. Я вообще уже не так горел этим желанием, как накануне, но граф чётко дал мне понять, что я должен делать.

Тут стоит сказать несколько слов о моем общении с прекрасным полом. Отношения с девочками складывались чрезвычайно неровно: в начальной школе учительница посадила меня и еще одну девочку вместе, составив таким образом некий тандем отличников. Она мне даже нравилось, я даже написал ей об этом. При желании я бы мог найти заветное письмо, однако даже не стану этим заниматься, ибо прочтение не вызовет ничего кроме смущения. Ох уж это любовь в ноль лет… После перехода в пятый класс я стал намного больше общаться с пацанами, отсел с ненавистной второй на обожаемую пятую парту, а вскоре успеваемость дала об этом знать. Однако это меня не смущало, так как за красным дипломом я никогда не гнался, и я продолжал обсуждать с одноклассниками последние новости спорта и компьютерных игр.

«Очнулся» я только к концу девятого класса, когда понял, что товарищи мои на прогулках ходят в обнимку с дамами, а мне всегда остается шествовать в гордом одиночестве. Меня это несколько огорчало, поскольку только тогда пришло осознание упущенного времени. С тех пор я терпеливо ждал ту самую, как бы гламурно это не звучало. Именно ждал, так как делать первый шаг не хватало духу.

Наконец Даша пришла. Она переоделась, направилась к выходу из в раздевалки. Тут я её и поймал.

– Даш, привет…

Мне показалось это лучшим, с чего я мог начать.

– Привет, – сухо ответила она.

– Ты это… Извини за вчера… За то… Я этого…

Она не дала мне закончить:

– Чего ты там мямлишь? Скажи как мужик! А если не можешь, то и не пытайся!

С этими словами она ушла.

Я был в шоке. Я был готов к чему угодно: что она меня ударит, скажет: "Ничего страшного", не простит. Но это! Такая выходка была для меня тяжелейшим ударом, ибо я и так испытывал некоторые проблемы в общении с девочками в виде отсутствия способности что-либо внятно сказать в их присутствии.

Я в растерянности повернулся на Александра Васильевича, ожидая его реакции.

– А что ты смотришь? Ну она может в чём-то и права… – с явной иронией промолвил Суворов.

Делать было нечего.

Весь день я был поглощён мыслью о том, как извиниться, думал только об этом.

И вот, в конце учебного дня, я поймал её там же, где и утром. Я несколько раз проговорил про себя свою речь, и едва она поравнялась со мной, как я выпалил:

– Даша, мне очень жаль, за то, что случилось вчера, поэтому прими мои искренние извинения!

Она посмотрела на меня с удивлением, но ответила:

– Ладно, с кем не бывает. До завтра!

Как камень с души свалился. Я поглядел ей вслед, и тут поймал себя на мысли, что она ничего себе такая… Красивая вроде. Умная. Но не суть.

На следующий день у нас была пересадка. Происходила она каждый месяц и заключалась в том, чтобы тех, кто учиться лучше сажать вместе и вперёд, а кто хуже – назад.

Я впервые попал на первую парту, ибо после встречи с графом я почти забыл про тройки и двойки. Не то что бы я испытывал радость, все-таки на пятой парте тоже было круто… Я ждал кто же станет моим соседом по парте.

Наша классная отдавала указания:

– Так дальше. Даша!

– Да?

– Идешь на первую парту к Кузьмину!

Вот счастье привалило! Это же теперь если что, то и списать можно! Да и вообще она клёвая.

Весь день я не упускал любого момента взглянуть на неё. Нет, всё же она красивая… Но тут же я постарался прогнать подобные мысли от греха подальше, дабы не давать лишней надежды. Однако на душе скребло чувство, что я обманываю сам себя.

Когда я с Костей шёл домой после школы, он сказал:

– Слушай, Гриш.

– А?

– Я тут на новенькую пригляделся, знаешь… Она ничего. Очень даже. Надо будет как-нибудь замутить с ней.

Я чуть не упал. Только я разглядел в Даше что-то хорошее, так она сразу же приглянулась Косте! Хотя может он просто хочет дружить?

– Дружить думаешь? – спросил я, надеясь на положительный ответ.

– Ну дружить само собой. Но вообще лучше встречаться. Ты как считаешь?

Я сделал вид, что рад его желанию, но на самом деле понял, что это означает лишь то, что надо быстрее действовать. Но я не располагал той решительностью, которой обладал мой товарищ.