Сквозь время

— Его высокопреосвященство кардинал Асканио, лично обратился к нам с указанием доставить послание вам, сеньора.

— Как он прошел ловушки и подошел так близко к вам, — зарычал Бордони, выходя вперед меня.

— Ловушки были разряжены, капитан, когда мы заступили на пост, то не проверили, это наша ошибка. Об этом мы узнали только тогда, когда его высокопреосвященство вместе с сопровождением вышли к нам.

— Значит, кастелян мог все же уйти, и ему помогли его люди. Луческо, Савони! — Бордони подозвал своих людей, которые довольно быстро отреагировали на зов своего командира. — Соберите людей и возьмите под стражу всех, кто охранял выход. И бросьте их в тюремные камеры, если будут сопротивляться.

— Капитан, — еле слышно обратилась я к Бордони, но он услышал меня. — Это излишняя мера. Никто не знает, когда именно ловушки были разряжены. Возможно, никто и не приводил их в готовность, вы не можете разорваться и лично проверить все ваши указания. Поэтому нельзя исключить того факта, что Ковали все еще находится в замке. Нам не нужен открытый бунт, поэтому просто верните своих людей на места.

Уверенности в том, что мои слова имели в себе хоть маленькое зерно здравого смысла, не было, но почему-то была уверенна в том, что старик еще здесь. Слишком быстро все произошло и сомневаюсь, что опытный кастелян не замел бы за собой следы, если это действительно он подкупил своего человека. Но тогда зачем он скрылся, это был вопрос из вопросов. Так бы и пожимал плечами, мол знать не знаю, предатель не я, ищите в другом месте. Это не просто Италия, это — Рим, тут все друг друга сдают и продают, а самое главное, считают такое положение дел совершенно нормальным. И мы бы делали вид, что верим ему, потому что, находясь в осаде, открыто действовать нельзя даже против своих врагов, которые управляют большей частью наемников замка.

Капитан о чем-то подумал и, согласившись со мной, кивнул, давая отбой своим людям. Я, тем временем, взяла письмо из рук наемника и отпустила того с богом нести вахту дальше возле пассетто.

Вскрыть письмо мне не дали. Бордони довольно решительно выхватил его у меня из рук и, вскрыв печать, аккуратно развернул бумагу. Оторвав от письма кусок, передал Ванессе, которая, надев перчатку, тут же куда-то унеслась. Хм, вполне разумно, но тогда получается, Ванесса знает очень много, если на нее была возложена обязанность проверять мою почту на наличие различных не совсем полезных примесей. Кому ты предана, Ванесса? Надеюсь, что в игры этой безумной семейки ты не играешь, и молчишь в тряпочку. Не знаю, что именно писала Катерина, и что отвечал ей Людовико, но мне бы не хотелось, чтобы эта переписка дошла до Риарио, учитывая намеки Асканио. Тем временем, письмо было аккуратно слажено, и капитан держал его в руках, пока Ванесса проводила какую-то хитрую проверку.

Когда она вернулась, сообщив, что бумага чиста, по крайней мере, тот набор, что был дарован ей сеньором Риарио следов яда не зафиксировал, я с облегчением вздохнула, отметив предусмотрительность своего супруга в обеспечении безопасности этой идиотки Сфорца, за которой он чуть ли не сопли подтирает, если не сам лично, то кого-нибудь приставит исключительно для этих целей, если сочтет необходимым. Я, наконец, выхватила письмо, открыла его, пробежала по написанному взглядом. Черт, да какого хрена?! Разорвав его на мелкие куски, я бросила их на пол и прислонилась к перилам лестницы, которая вела наверх. Конечно, ничего экстраординарного не произошло, но кардиналы требуют еще двое суток для выполнения моих требований, и они просто поставили меня перед этим фактом, чтобы я не наделала глупостей, потому что моего разрешения для этой отсрочки им не требуется, и все уже согласовано с графом Риариао, о чем свидетельствовала закорючка внизу листа. О чем Риарио вообще думает и какую игру ведет сам, дьявол его раздери, и почему в таком случае, он ни разу не подал ни единой весточки в осажденный замок? И, как бы то ни было, Риарио был единственным, на кого я слепо надеялась, и сейчас принимать тот факт, что он склонился перед волей кардинальской коллегии я совершенно не хотела. И конклав они пока собирать не планируют, видимо, ищут с упорством, достойным восхищения, деньги, чтобы мне, наконец, заплатить.

Внезапно, кинжальная боль в животе пронзила меня до самого мозга, от чего я упала, теряя ориентацию, и еле сдержалась, чтобы не закричать. Боль никак не отпускала меня, но я все же попыталась сесть, взглядом отмечая, что вокруг меня начинает образовываться довольно приличная лужа крови. Я не понимала, что происходит, потому что от боли находилась на грани потери сознания, только почувствовала, как меня подхватили на руки и куда-то понесли. Очередная вспышка боли наконец отключила сознание, и я погрузилась в спасительную темноту.