Читаем Сквозь время полностью

«…Мне кажется, что мы присутствуем при рождении очень значительного произведения. Мы столкнулись с явлением, которое, очевидно, определит на некоторое время движение нашей поэзии. Это произведение имеет значение не только для творчества самого Когана, но и для литературы. Коган ставит тему очень тонко, он не зря начинает со спора в области этической и эстетической. „Мы боремся за то, чтобы жить лучше и прямей“. За это борется поэма. Очень хорошо, что молодой поэт берется за тему молодости. Есть кое-где пережигание материала, особенно там, где чувствуется влияние Пастернака. Есть очень чистые лирические звучания. Подражания здесь нет. Герои изображаются в плане советско-культурном. Хорошо, что есть и влияние Пушкина. Поэма не только повествовательна: очевидно, она будет проблемной и полемичной. Поэма в основном явление интеллектуальное. Не риторика, а самая настоящая советская лирика».

Это было сказано в 1940 году. Перечитывая главы романа спустя двадцать лет, я чувствую то же, что и тогда, с той лишь разницей, что надежда увидеть Павла одним из выдающихся наших поэтов сменилась глубокой горечью об утрате этого замечательного человека — подлинного героя нашего времени. Но если ему не суждено было закончить романа, то уверен, убежден — появится поэт, который напишет роман о нем самом, и это будет венком на братскую могилу юношей, которые, приняв на себя страшный удар фашизма, спасли от рабства нашу страну с ее великим Грядущим.

Павел Коган

Первая треть

(Роман в стихах)

…Треть пути за кормой,

И борта поседели от пены…

(Из ранних стихов Владимира)

Глава I

…Современники садят сады.

Воздух в комнаты! Окна настежь!

Ты стоишь на пороге беды,

За четыре шага от счастья…

(Из ранних стихов Владимира)
Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное