Сквозь время я пойму себя

— Да, — кивнула Эмиллия, стараясь не думать о времени, так как понимала, что опоздала и ничего не успевает. Оставалось не оплошать в первый день в качестве завхоза, может тогда тайплейс не будет строг и помилует. Как же элементалий тогда ошибалась.

К кабинету завхоза пришлось добираться не только долго, но и запутанными путями, которые никак не отложились в памяти Эмиллии. Вернуться обратно точно не сможет без посторонней помощи. Но! Нужно просить свою комнату, а не спать у чужого мужчины, чтобы не пострадала честь. Элементалий помнила, как относились к девушкам, которые ничего не сделали, но ночевали у кавалеров в гостях. Их обвиняли в распутстве.

— Вот мы и на месте, — распахивая железную дверь, произнёс Данц, пропуская Эмиллию вперёд. Там её уже ждали.

Небольшое помещение было заставлено по максимуму. У правой стены находились стеллажи до потолка с хлебом, лавашами и, что самое удивительное, слойками¹ с толстыми корочками и рисунком на них. На одной из полок лежали письменные принадлежности. На противоположной стороне — пустой железный стол, с лампой в виде огромного подсолнуха, светящей мягким голубым светом.

На мягком кресле сидел Сонорх Фейл, наблюдавший за Эмиллией, которая с любопытством осматривалась. За спиной тайплейса стоял ещё стеллаж, но поменьше с привычными для элементалия талмудами, и неприметная дверь.

Чем больше смотрел, тем больше Сонорх поражался бестактности гостьи, которая беззастенчиво разглядывала всё кругом, трогала лаваши и лепестки подсолнуха. Он надеялся, что Эмиллия не зайдет в смежную комнату, в которой располагалась мини-кухня, состоящая из шкафчика, кофемашины и плиты для готовки, и ванная комната с раковиной в одном отделе и туалетом, перегороженным шторкой во весь рост. Не хотел он этого потому, что за шторкой скрывалась клетка с жар-птицей², которой здесь было совсем не место.

У противоположной от двери стены, закрывая собой большую её часть, висела чёрная бархатная шторка с золотыми узорами. Не выдержав Эмиллия распахнула её и застыла с открытым от изумления ртом. Это место напоминало ей то, которое она знала ещё с детства. Но разве такое возможно в другом мире? Цветущая поляна, неподалёку озеро с небольшим водопадом, возле него изумрудная беседка с качелями. Неописуемо красивое место, к нему тянуло элементалия всей душой. Ей казалось, закрой она глаза, и всё пропадёт, как мимолётное виденье.

— Этого не может быть, — пролепетала Эмиллия, забывая, что поблизости находился Сонорх Фейл. На него элементалий старалась вовсе не смотреть из-за обрушившихся воспоминаний. Было проще переключить внимание на что-то иное, и теперь оно волновало сильнее произошедшего.

— Ты о Саде скорби? — прошептал Сонорх на ухо Эмиллии, от чего та вздрогнула и резко обернулась к мужчине, запрокидывая голову вверх. Их взгляды встретились, каждый утопал по-своему в глазах другого. Злость тайплейса на элементалия испарилась. Эмиллия, напротив, ощутила, как предательский румянец появился на щеках. Те мысли вчера… Она увидела не просто высшую расу в Сонорхе, Эмиллия увидела в нём мужчину. И это испугало элементалия не на шутку.

— Сад скорби? — повторила Эмиллия, делая шаг назад, увеличивая расстояние.

— Он переместился с нами, — прикрывая глаза, сказал Сонорх Фейл. Тот день помнили все. Разрушение и боль, с надеждой на жизнь. — Его с трудом удалось спасти. Но чтобы он цвёл, я вижу впервые за столько лет.

Эмиллия распахнула окно, выскакивая на небольшой балкон. Звуки птиц обрушились, умиротворяя. Свежий воздух и запах привычных цветов будоражил сознание. Сад любви и вечного цветения — так раньше называли то, что они лицезрели. Но почему столь прелестное место стало Садом скорби?

— Потому что многие, как и единорог, погибли, — положив руки на плечи Эмиллии, поведал Сонорх Фейл.

— Кто? — Эмиллия догадывалась о ком речь, но хотела услышать ответ от тайплейса, напрягаясь всем телом.

— Последний крылатый единорог, — голос Сонорха с нотками скорби заставил задрожать. Хранитель их мира погиб, если бы не тайплейс, элементалий осела бы на пол. Но мужчина поддержал, понимая, как тяжело услышать такое. Для Эмиллии всё, что с ними произошло тогда, виделось иначе, и если она смирилась со своим попаданием в будущее, это не означало, что не будет переживать сейчас, из-за произошедшего в тот день.

— Я не могу в это поверить, — помотала головой Эмиллия. С древности шло поверье, которое гласило, что единороги, как и тайплейсы, редки и вечны. Их нельзя убить, нельзя противиться их воле, ими можно восхищаться и лелеять в мечтах. Тогда почему одни выжили, а он — хранитель их мира, священный единорог — погиб? Загадка, которую не разгадать, или стоит попробовать? Только к чему это может привести — не понятно.

— Не надо было говорить тебе об этом, — вздохнул Сонорх, стараясь отмахнуться от назойливых воспоминаний. Тайплейс не единственный, кто старался забыть тот случай, но порой это невозможно, особенно для таких древних, как он, существ.