Сквозь всю блокаду

А с северной стороны непосредственная опасность для города возникла в первые же дни войны. 29 июня немецко-финские войска на границе, расположенной в каких-нибудь полутораста — двухстах километрах от Ленинграда, внезапно нанесли свой первый удар. И если б не героизм пограничников и передовых частей Красной Армии, отразивших этот первый удар в момент, когда наши войска еще не были отмобилизованы, то расстояние до Ленинграда враг мог бы преодолеть за какие-нибудь три часа. Во всяком случае, на это рассчитывал Гитлер в своих планах блицкрига.

Но вот что получилось на участке границы между Ристалахти и Кирконпуоле…

В тяжелейшие для Ленинграда дни середины сентября 1941 года я трое суток провел на позициях 461-го полка 142-й стрелковой дивизии, которая надежно укрепилась на последней перед Ленинградом оборонительной линии. Полковник В. А. Трубачев, командовавший полком с начала войны, только что получив звание Героя Советского Союза, став генерал-майором, в эти дни был назначен командиром 2-й гвардейской дивизии (ДНО[7]), его должность занял майор И. Ф. Гражевич.

461-й стрелковый полк был награжден орденом Ленина, ордена в полку получили сорок шесть человек. И это значило: командирам и бойцам было что рассказать о действиях полка за прошедшее с начала войны время. Многие ли части Красной Армии удостоены были столь высокой награды в первые месяцы войны?

Три дня ходил я по ротам полка, работая то в землянках, то на пнях под соснами, то на болотных кочках, на мху. И записал десятки рассказов о том, как эти роты отражали первый натиск вражеских бригад. И вот какая картина совершенного полком подвига раскрылась передо мной…

Полковой орден Ленина

29 июня — первый день нападения финских войск на нашу границу по всему Карельскому перешейку. Конечно, никакого объявления войны не было. Враг напал внезапно. На том участке границы, что протянулся между населенными пунктами Ристалахти и Кирконпуоле, силы врага в семь-восемь раз превосходили наши.

Достаточно взглянуть на карту, чтобы представить себе, на что надеялся враг, совершая внезапное нападение крупными силами именно здесь.

Северо-восточнее Кексгольма и Элисенваары, то есть стыка Ленинградской области с Карело-Финской ССР[8] тянется между озером нашей государственной границей с Финляндией узкий, километров тридцать шириной, коридор, по которому проходит железная дорога, соединяющая Сортавалу с Кексгольмом. Леса и болота изрезаны здесь десятками мелких озер самых причудливых очертаний. Между озерами, в узеньких, извилистых перешейках, встают гранитные гряды и холмы, поросшие вековыми соснами. Сквозь сосны, ели, ольховник проглядывают голые и замшелые скалы и синие пятна воды, вдруг охватываемые непролазными топями. Это именно та местность, о какой говорится, что здесь сам черт играл в свайку.

Линия границы, проходя перед селами Кирконпуоле и Ристалахти, пересекает такие озера, лесистые гряды, ущелья, скалы, холмы.

Нападая на этот участок границы, противник рассчитывал:

прежде чем советское командование мобилизует резервы и подбросит подкрепления, распахнуть мгновенным крепким ударом дверь на советскую территорию, в один-два дня пересечь тридцатикилометровую полосу коридора между границей и Ладожским озером и, дойдя до Ладоги, наглухо закупорить расчлененный надвое коридор;