Сквозь зомби стекло (ЛП)

— Не просто бывшая, — добавила Вероника, одарив меня ухмылкой, такой же сладкой, как ее голос. — Я его любимица.

Я напряглась, ожидая, что Коул скажет: «Вообще-то, Али — моя любимица и она не бывшая». Но он ничего не сказал.

— Приятно познакомиться, — прошептала я, борясь с паникой.

Когда-то думала, что на свете нет девушки красивее Маккензи. Теперь я поняла, как ошибалась. Вероника красивее. Несомненно. У нее была идеально загорелая кожа, темные блестящие волосы, прямые, ниспадающие до плеч, и светло-зеленые глаза.

У Маккензи были темные волосы, но вьющиеся, и темно-зеленые глаза. Поставьте нас троих рядом, и вам не пришлось бы спрашивать, кому здесь не место. У меня были волнистые волосы, настолько бледные, что их можно было бы назвать старческими, и такие голубые глаза, что они граничили с дикостью.

Одна из идеальных бровей Вероники приподнялась.

— Так это и есть печально известная Али Белл, да? Девушка со способностями, которые никто не может объяснить.

Я могла видеть «Линии крови», которые мы разливали вокруг наших домов, — смесь химических веществ, которую зомби не могли обойти. Иногда мое тело превращалось в живое пламя, испепеляя каждого зомби, к которому я прикасалась, за считанные секунды, тогда как другие охотники могли зажигать только руки, и им требовалось несколько минут, чтобы достичь тех же результатов. Иногда я могла видеть будущее.

Я не знала, почему могу делать такие вещи, или что делает меня другой. Мои гены охотника были не более особенными, чем у других.

— Да, — сказала я. Коул не смотрел на меня. Почему он не смотрит на меня? — Это я.

Вероника наклонила голову, пристально разглядывая меня.

— Ты использовала одну из этих способностей на моем друге?

Я замолчала, пытаясь что-то придумать, но так и не смогла.

— И что с того? — позвала Кэт, которая всегда меня подстраховывала. — Она обвела босса вокруг пальца. Она может делать все, что захочет, и с кем захочет.

Я уже говорила, как сильно люблю эту девушку?

Из голоса Вероники сочился яд.

— Никто ни разу не обвел Коула Холланда вокруг пальца.

Коул оставил оба комментария без внимания, спрыгнув с ринга.

— Позже, Ронни. Потренируйся без меня.

Ронни? Это тоже было одним из ласковых прозвищ, как и у Маккензи. Он иногда называл ее Кенз. Я ненавидела их обеих.

Он подошел к свободной беговой дорожке, пригласил меня и нажал несколько кнопок.

— Прежде чем выйдешь на ринг, тебе нужно восстановить выносливость. Не переусердствуй… повторю… не переусердствуй.

Я сократила расстояние между нами.

— Ты прав насчет выносливости, и я обещаю, что не буду переусердствовать, но сначала нам нужно поговорить.

Он по-прежнему не смотрел на меня.

— Очевидно, у тебя было видение с Гэвином.

Гэвин. Имя парня, над которым я только что надругалась.

— Д-да. Но это не то, о чем я хочу поговорить. Эта Вероника…

— Что ты видела? — сказал он.

— Я, ну… — Я не могла сказать ему, но и не стала лгать. Итак, что же мне оставалось? — Разве это имеет значение? Это никогда не сбудется. — Я не позволю.

— Это важно. Это сбудется. И мы оба это знаем. — Коул ушел, не сказав больше ни слова и ни разу не оглянувшись на меня.

Я наблюдала за ним, пока он не скрылся в раздевалке, мое сердце выбивало стаккато в груди. Вероника… Ронни… последовала за ним. Она остановилась у двери и оглянулась на меня.

Ухмыляясь.

Глава 3 Невозможно вернуться во вчерашний день

Пока мы с Кэт бегали по дорожкам, я старалась не думать о видении с Гэвином и поведении Коула до и после, бабушка купила мне большое, пышное голубое платье. Не из благотворительного магазина. У этого блестящего чудовища был кружевной корсетный верх, с полосками на юбке и к довершению образа, черная шляпа.

Я не была уверена, кем я буду… не иначе как фокусницей южных земель на наркоте.

Обычно я не выходила из дома ночью, надев что-нибудь яркое. И никогда ничего такого удивительного. Мне нравилось сливаться с тенью. Мне это было необходимо. Сегодня, однако, я сделала исключение.

Хотела, чтобы Коул увидел меня не в майке и шортах, в которых я ходила последние несколько недель, и не в тренировочной одежде, как сегодня утром. Хотела, чтобы его глаза загорелись, и чтобы он всю ночь говорил мне комплименты, не в силах оторвать от меня руки. Чтобы мы танцевали. И смеялись. Он бы поцеловал меня. А я бы корила себя за то, что беспокоилась о нем и Веронике-Ронни.

Сегодня нам не разрешили сражаться, но я все равно обмотала вокруг бедра пояс, и прицепила к нему ножи в ножнах. Я никогда не выходила из дома без них.

Мне было интересно, какой костюм наденет Коул. Он не сказал. Ну, помимо непослушной медсестры, но ясно, что он пошутил.

Я влезла в платье, застегнула все крючки и посмотрела на себя в зеркало. Неплохо. Даже немного сексуально. Жаль, что родителей меня не видят. Они бы…

Я оборвала эту мысль прежде, чем она успела полностью сформироваться. Слезы ни к чему.

Что-то теплое и влажное стекло по моей щеке. Отлично. Я уже начала плакать.

Мой телефон пискнул, сигнализируя о только что пришедшем сообщении. Я вытерла слезы тыльной стороной ладони.