Сквозь зомби стекло (ЛП)

Боль от воспоминаний царапала мою грудь, снова и снова, снова и снова, острые когти рвали плоть и мышцы, даже кости, оставляя кровоточащую рану. Мне было больно. О, Боже, я так голодна, как никто другой. Как будто никогда не ела. Как будто мое тело разрушало само себя, клетка за клеткой. И все это время два сердца бились в моей груди.

Я закричала.

Боль только усиливалась, опустошая мой разум, проникая даже в пальцы ног. Я пыталась проникнуть пальцами в череп, в грудь, куда-нибудь, куда угодно, отчаянно пытаясь дотянуться до боли и вырвать ее, но мне это не удавалось.

Моя кровь горела в венах, сжигая изнутри. Но через секунду по моей коже пробежал холодок, заставив меня задрожать. Холодно. Я зарылась поглубже в одеяло и заскрипела зубами. Жарко. Я отшвырнула это дурацкое одеяло. Холодно. Я подтянула руки к груди, пытаясь свернуться калачиком, чтобы согреться. Горячо. Я рвала на себе одежду.

— Али, — позвал голос, который я знала, должна была знать. Мужской. Обеспокоенный.

Возможно, это Коул. Я глубоко вдохнула — он так хорошо пах. Свежестью и энергией. Голод захлестнул меня с новой силой. Мой рот наполнился слюной.

— Накорми меня, — прошептала я.

Нежные руки погладили меня по щекам, успокаивая.

Мои нервные окончания сбились с ритма, причиняя еще большую боль. Я дернулась.

— Нет. Не надо.

— Али.

«Схвати его. Укуси его. Тебе станет намного лучше».

— Я ввел двойную дозу противоядия несколько часов назад. Почему ей не становится лучше?

Определенно это был Коул. Он был здесь. Был со мной.

— Давай еще одну.

— Выдержит ли она?

— А у нас есть выбор?

Резкий укол в шею, холод пробежал по венам, и боль и голод наконец утихли. Второе сердцебиение замедлилось, но не исчезло полностью. Тем не менее, этого было достаточно. Я расслабилась.

— Али, мне нужно, чтобы ты проснулась, ладно?

Что угодно ради Коула. Я пробилась сквозь пелену тьмы, окутавшую мое сознание, и разомкнула веки. Сначала увидела лишь дымку белых облаков.

Облака.

Эмма.

Но… ее здесь не было. Где она? Я нахмурилась.

— Хорошая девочка, вот так, — сказал Коул. — Возвращайся ко мне, милая.

Милая. Ласковое обращение.

Он больше не сердился на меня.

Я моргнула и облака исчезли. Коул глядел на меня сверху вниз, облокотившись на край кровати. Черные волосы были взъерошены, а лицо — хмурым, но в нем виднелось облегчение. Его глаза были стеклянными и налитыми кровью, будто он не спал все это время. Щетина отросла еще сильнее.

— Привет, — тихо сказал он.

— Привет. — Мой голос был хриплым, как будто голосовые связки отрезали и только недавно сшили обратно. — Я рада, что ты снова со мной разговариваешь.

Он нахмурился, и внезапно я увидела, как под его усталостью зарождается буря.

— Я никогда не игнорировал тебя.

— Значит, избегал.

Неловкая пауза, прежде чем он признался:

— Да.

Секунду спустя мир вокруг меня погрузился в темноту, остался только Коул. Восторг охватил меня… наконец-то у нас видение…

… мы были в игровой комнате Анкхов, Коул стоял напротив меня. Он улыбался чему-то, что говорила Вероника. Я стояла перед Гэвином, обхватив его щеки руками.

— Ты лучше, чем я думала, — сказала я ему.

— Знаю, — ответил Гэвин.

— Такой скромный.

Он усмехнулся.

— Ты довольна тем, как все закончилось?

Я перевела взгляд на Коула. Напряжение, которое он носил как вторую кожу все эти недели, полностью исчезло. — Да. Да, я…

…Видение исчезло, вместе с моим восторгом, и Коул опустил голову на руки. Он провел пальцами по своим и без того взъерошенным волосам.

— Ты же знаешь, что Гэвин — бабник. Он никогда не был с одной и той же девушкой дважды. И ему никогда не нравились блондинки. У вас ничего не получится.

У него был отрешенный голос, и это меня напугало.

— Меня не интересует Гэвин. — Я попыталась сесть. — Коул, ты должен…

— Ничего не говори. Просто… не надо. — Резкими движениями он засунул две подушки мне за спину и потянулся, чтобы взять стакан воды с тумбочки.

Я поняла, что нахожусь в своей спальне. Солнечный свет пробивался сквозь занавески. iPod, подаренный мне Коулом, был установлен в док-станцию на столе и включен. Тихая музыка наполнила комнату.

Он поднес соломинку к моим губам.

— Пей.

Я повиновалась, прохладная жидкость скользнула в горло, успокаивая на мгновение, а затем забурлила в животе, вспенивая кислоту.

— Спасибо.

Он жестко кивнул и отставил стакан в сторону.

— Давай поговорим о том, что случилось с Джастином.

Да. Ладно. Это была безопасная тема.

— Он в порядке?

— Да, он выздоровел намного быстрее, чем ты.

Обвинение в его голосе сбило меня с толку, и я сердито посмотрела на него.

— Эй, не вини меня. Я здесь жертва.

Он с некоторым раскаянием почесал затылок.

— Да. Знаю. Прости. Было страшно наблюдать, как ты страдаешь, и не знать, чем помочь.

Постепенно я расслабилась.

— Охотник когда-нибудь кусал другого охотника?

— Насколько мне известно, нет. Не тогда, когда оба все еще были людьми.

Почему Джастин? Почему я? Что изменилось?

— Пыталась ли я укусить кого-нибудь, пока была… не в себе? — Как только я спросила, воспоминания нахлынули на меня. Коул. Я пыталась укусить Коула.

— Только меня, — сказал он без малейшего намека на эмоции.