Сквозняк

Использование при создании скульптур специальных видов резины вместо мрамора тоже является примером виртуализации нашей среды обитания. Древний латинский лозунг Essequamvideri – быть, а не казаться, более не в почете. В настоящее время вещи и явления склонны представляться нам определенным образом, в то время как на самом деле они имеют совсем другую основу. Остается один лишь вопрос, а что же это значит – на самом деле? Существует ли такая окончательная реальная реальность, которую невозможно было бы подвергнуть сомнению? Увы, этот древний, как мир, вопрос, пожалуй, невозможно разрешить, оставаясь на человеческих, антропоцентрических позициях. Ведь все объекты, рассматриваемые и изучаемые в философии или гуманитарных науках, всецело принадлежат к сфере человеческого опыта. Познавательный человеческий опыт может быть только индивидуальным, поскольку не может существовать никакая форма гуманитарного опыта, непосредственно не связанная с деятельностью конкретного человеческого мозга и телесного субстрата. Ни психический опыт животных, ни сигнальная симуляция опыта, производимая компьютерной техникой, сами по себе, безотносительно к деятельности людей, не могут рассматриваться в категориях смысла или значения, сущности или явления. Все многообразие так называемых фактов действительности, которые можно воспринимать органами чувств, о которых можно что-либо знать или говорить, представляет собой что-то только потому, что является составной человеческого опыта. Таким образом, опыт – это способ не только освоения и осмысления действительности, но и способ ее конституирования и квалификации.

Кроме непосредственного восприятия реальности человек еще и производит ее индивидуальное осознание. Сартр в своей работе «О воображении»[22] пытался понять, какова принципиальная разница между зрительным образом стула, стоящего посреди комнаты, и образом стула, возникающим в нашем воображении при воспоминании об этом стуле. Восприятие и осознание представляет собой две стороны опыта. Простое отражение без осознания известно и в неживой природе, ведь гладь зеркала или поверхность воды способна отражать объекты, однако не способна их осознавать.

Человеческая деятельность целесообразна и направлена на удовлетворение потребностей обеих сторон опыта и, прежде всего, на согласование их функционирования. Каждый элемент опыта является того или иного рода ценностью. Он возникает, существует и функционирует только потому, что является необходимым и полезным для деятельности индивида. Значимость или ценность опыта не является фактором, выходящим за пределы опыта, но возникает как следствие жизненной необходимости согласования личностного опыта с предметной или социальной средой, иначе говоря, с окружающим миром вещей и живых существ.

Не нужно забывать и о трансцендентальном, или, говоря точнее, трансцендентном[23] познании, находящемся за пределами чувственного опыта, но не за пределами опыта в целом. Очень важно отметить, что трансцендентальное познание – это осмысление условий возможности опыта, а не познание объективной, независимой от опыта истины.

Ни одна из сторон опыта не дает знания о мире «вещей в себе». Однако само определение «вещей в себе», данное Кантом, может оказаться ускользающим, если не фокусироваться на человеческом опыте. Так или иначе, знание должно согласовываться не с объективным состоянием дел в действительности, но лишь с другим знанием в пределах опыта предметной или социальной деятельности, то есть согласовываться с фактами чувственного опыта и с трансцендентальной картиной мира.

Ни один из способов познания и ни одна из форм опыта (рефлексия, сенсорика, эмоции, интуиция или воля) сами по себе не являются гарантами успешности деятельности человека. Каждая из этих форм опыта может и должна использоваться в той или иной степени, в тех или иных комбинациях в зависимости от обстоятельств опытной ситуации и цели деятельности. Знание может быть либо дедуктивной гипотезой, либо убеждением (императивом, моделью). Спекулятивное познание чистого разума в пределах конкретного исследовательского подхода необходимо и обязательно, поскольку оно относится не к самим объектам мира феноменов, а лишь к методологическим основаниям, делающим возможным упорядочение опыта. Выводы и положения Канта, относящиеся к трансцендентальной философии и трансцендентальной логике, не могут выноситься за пределы области методологии. Когда же Кант говорит в своих пролегоменах о практическом (а не трансцендентальном) познании, он применяет понятие «разумная вера».[24]