Слабо не влюбиться? (СИ)

Да-да, вы не ослышались, меня правда так зовут. Мама мечтала дать дочери какое-нибудь красивое необычное имя и, видимо, начитавшись сказок, остановила свой выбор на Василисе. Только родительница не учла один момент: людям лень произносить имя, которое состоит аж из четырех слогов. Поэтому окружающие величают меня просто Васей. Даже она сама.

– Тук-тук! Дети, с вами все в порядке? – снаружи раздается обеспокоенный голос дяди Макара, Тёмкиного отца. – Вы уже полчаса сидите в ванной.

Мы с другом заговорщически переглядываемся, и между нами происходит очередной безмолвный диалог:

– Ну, ни пуха ни пера, малая!

– К черту!

Мысленно желаем друг другу удачи и запасаемся терпением, ведь предки, несомненно, заметят его проколотое ухо и устроят жуткий скандал. Но делать нечего: назад дороги нет.

Глава 2

– И чем это вы там занимались? – окидывая нас подозрительным взором, интересуется дядя Макар.

Округляю глаза, изображая святую невинность, и в задумчивости приподнимаю плечи, ибо вразумительный ответ никак не приходит в мою пустую голову.

– Мыльный раствор готовили. Для пузырей, – тут же находится Артём, стоящий за моей спиной.

Оглядываюсь на друга и замечаю, что он усиленно выворачивает голову в сторону, стремясь демонстрировать отцу исключительно здоровое ухо.

– Понятно, – тянет дядя Макар, по-прежнему глядя на нас с явным недоверием. – А что у тебя с шеей, сын? Заклинило?

– Угу, продул, наверное, – отзывается Тёма.

И я, не удержавшись, прыскаю в кулак.

Вечно у меня так – в критических ситуациях стабильно пробивает на ха-ха. Зачем? Почему? Непонятно. Нервишки, видать, шалят.

– Что смешного, Вася? – тут же настораживается мужчина.

Вот черт! Кажется, я опять все запорола своими идиотскими смешками! На этот раз Тёма меня точно убьет!

– Да ничего, просто анекдот вспомнила, – отчаянно пытаюсь спасти положение дел.

– Продул, говоришь? – внимание дяди Макара вновь обращается к сыну. – А ну-ка повернись!

– Не могу, – мальчишка предусмотрительно отступает на шаг. – Совсем не двигается. Пойду лучше намажу чем-нибудь.

Он устремляется к стене, очевидно, намереваясь вдоль нее проползти в свою комнату, но, к несчастью, дядя Макар его опережает. Быстро подлетает к сыну и, схватив его за белокурые патлы, поворачивает голову силой.

– Твою ж… дивизию, – ошарашенно выдыхает мужчина, увидев Тёмкину пылающую мочку. – Это что еще такое?

– Отпусти! – мальчишка вырывается из отцовского захвата. – Ну подумаешь, ухо проколол! Че в этом такого?

Знаете, меня всегда поражало, как Артём разговаривает с предками – дерзко и уверенно, будто он с ними на равных. И это при том, что его родители гораздо более строгие, чем мои. Если честно, у меня от одного только взгляда на сведенные брови дяди Макара душа в пятки уходит, а Тёма еще и огрызаться умудряется. Совсем бесстрашный!

– Че такого?! – взвивается мужчина. – У меня сын, как баба, серьги носит!

– Почему сразу как баба? – возмущается мой друг. – Сейчас так модно вообще-то!

– У кого так модно?! У лиц нетрадиционной ориентации?

– Па! – Артём закатывает глаза. – Ну что за мракобесие?

– Алина! Алин! – его отец повышает голос. – Иди полюбуйся, что твой сын вытворяет!

Забавно, когда Тёма притаскивает пятерки из школы или побеждает в очередном спортивном соревновании, дядя Макар называет его «мой сын». Но стоит мальчишке провиниться или выкинуть какую-нибудь шалость, как мужчина в разговорах с женой тут же меняет слово «мой» на «твой».

– Что случилось? – в дверях показывается запыхавшаяся тетя Алина с кухонным полотенцем в руках.

– Артём сделал пирсинг, – с угрюмым видом констатирует ее супруг.

– Господи! Где?

– Так и подмывает ответить в рифму, – кисло шутит мужчина.

– Макар! – она выпучивает глаза. – Ну не при детях!

– Эти дети… – он бросает на нас гневный взгляд через плечо. – Эх, так бы и дал по шее!

Он легонько замахивается на Артёма, но тот как ни в чем не бывало продолжает давить обворожительную лыбу, которая на этот раз адресована матери, взволнованно бегающей по нему глазами.

– Ну иди сюда, паршивец, дай хоть посмотрю на твой пирсинг, – устало вздохнув, тетя Алина манит сына пальцем.

– Только не трогай, – предупреждает мальчишка.

– Не трогаю, не трогаю, – ворчит она, рассматривая плоды моих стараний. – Иглу хоть простерилизовали?

– Да, на огне, – подаю голос я, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Тетя Алина – врач. Пускай невролог, но все же. Если с Артёминым ухом будет твориться что-то совсем уж неладное, она, наверное, заметит.

– Ладно, – женщина вздыхает. – Надеюсь, второе ухо прокалывать не планируешь?

– Пока нет, – пожимает плечами Артём. – А дальше – кто знает.

Его родаки быстро переглядываются. Ох, нарвется он однажды на ремень! Сдадут у дяди Макара нервы, попомните мое слово!

– Теть Алин, – переключаю внимание раздраженных взрослых на себя. – Я когда прокол сделала, так крови много было… Как думаете, это нормально?

– Сосуд, наверное, задела, – предполагает она. – Понаблюдаем за ухом. Посмотрим, как заживает.